Хотел я быть писателем...

Решил все же выложить свою раннюю подборку рассказов разных жанров и циклов (были у меня и серии рассказов). Поглядите - почитайте, может какие-то и приглянуться. Во всяком случае в 2005-2006 годах фантазия у меня была бурной.


Нас уже ничего не могло спасти. Эта совершенно неожиданная новость пришла ниоткуда и возможно именно из-за нее, и случились все последующие события. И снова, день ото дня я возвращаюсь к тому далёкому и страшному событию …

-Ну а сегодня мы напишем диктант - прозвучало как гром среди ясного неба.
По классу прокатилась волна недоумения вперемешку с недовольством. Как же можно писать диктант без подготовки? Это не этично! Дуселье Ивановне было плевать на наши, в общем- то детские, отговорки. Сегодня был её первый день работы после выписки из больницы. У неё были проблемы с почками или нечто подобное. И вот такое революционное заявление. Пока мы все обсуждали несправедливость современного образования, она достала из ящика стола проштампованные листочки и начала их раздавать. Для неё это был священный ритуал, сравнимый лишь с молитвой фанатика. На задних партах многие молились свои богам в надежде, что те подарят им 45 минут грамотности. У многих надежда просто умерла, и они тупо уставились кто - куда своими остекленевшими глазами. Поясню, русский язык в 11 классе знали единицы, в том числе и ваш покорный слуга. Остальные же проучились последний год на добром слове. В том числе и некоторые медалисты. Именно тогда, в тот роковой момент они поняли, что Дуселье сорвала все их планы. Но многие надеялись на удачу, на то, что как – нибудь выкрутятся. Излишняя полнота не давала Дуселье права передвигаться с грацией выпускницы и поэтому раздача листков продолжалась довольно долго. Настал час расплаты. За вовремя несданные сочинения, пропуски занятий, грубые шутки в адрес учителя – Дуселья собирала богатый урожай. Ученики предельно сосредоточились, готовые отразить любые литературные выпады. 45 минут пролетели со скоростью ракеты.
-А теперь сдаём работы – медовым голоском пропела Дуселья. Я уже представлял как она с чашечкой кофе, устроившись в уютном кресле, проверяет наши диктанты. Все вылетели из класса со скоростью пули, он тут же опустел. Самые нервные девчонки тут же отправились курить, не вспоминая о директорских запретах. Мой приятель Кирилов с того дня ушёл в запой и до сих пор не вернулся. У одного умника так поднялось давление, что он тут же был госпитализирован в медкабинет. Вернулся он через два дня, исхудалый, с безумными глазами он поминутно просил бога о прощении.… Да, ожидание убивало всех нас. Признаюсь, и сам я порядком был напуган, ожидая шапочного разбора в стенах родного дома. До очередного урока русского языка оставался 1 день. Всего лишь один день отделял нас от триумфа, или фатального поражения. Один день.
Утром следующего дня многие не явились. У кого – то сдали нервы и он или она прятались в клубах или публичных заведениях, пытаясь заглушить свой страх алкоголем или чем – нибудь покрепче. Самые стойкие, а среди них и ваш покорный слуга, стояли перед дверями этого проклятого кабинета, ожидая звонка на урок. Дуселья была уже внутри. Когда мы все заняли свои места, она захлопнула тяжёлую дверь, таким образом, отрезав всех нас от внешнего мира. Нервы были на пределе. С губ Дусельи не сходила дьявольская ухмылка. Она ликовала, видя, что довела 11 класс почти до первобытного страха.
-Ну а теперь результаты - сказала она, тихо посмеиваясь.
Наши работы замелькали в её руках, и с невообразимой ловкостью все они оказались на наших партах. И это в 73 года! Я дрожащей рукой раскрыл листок и решился дара речи - на синем фоне чернил стояла жирная оценка 4. Я не верил своим глазам и начал искать глазами ошибки. Их оказалось две. До меня, наконец, дошло, что у меня положительная оценка и моя нервная система начала успокаиваться. Другим повезло меньше – многие откровенно рыдали над своими работами, другие плакали слезами радости, всё ещё не веря, что этот кошмар минул их. Но шесть человек не издали ни звука – увидев свой балл, они лишь побледнели и погрузились в себя. Мир померк для них, лучших детей школы, 11 класса, России. Их медали сорвались. Урок пролетел так же незаметно, и мы толпой высыпались в коридор, горячо поздравляя друг друга. Но шестеро не поднялись с места, они так и остались сидеть на своих местах, тупо уставившись в одну точку. А мы ушли на следующий урок, позабыв о них. Не знаю, кто из них сделал это первым, но остальным, как видно, идея пришлась по вкусу.
Спустя час их нашли висящими в этом проклятом кабинете. Все шестеро повеселись на лампах, используя подручные средства - галстуки, ремни, ленты. Это была их последняя акция протеста против современных норм обучения. Их обнаружила Дуселья, открыв дверь в собственный кабинет. На секунду ей показалось, что раскачивающиеся трупы, уже успевшие остыть, радостно скалятся ей. Это было последнее, что она видела, сердце, не выдержав, сыграло с ней злую шутку – она умерла тут же, от инфаркта. Тело старушки легло прямо у ног радостно скалящихся мертвецов тем самым, как бы признавая свою ошибку. А мертвые, неспешно раскачиваясь, всё улыбались и улыбались…

06.01.2005

-Значит, придётся остаться сегодня дома,- подвела итог мама.
Артур скорчил болезненную гримасу, всем своим видом выказывая сожаление и грусть. Сегодня он пропустит занятия в школе, какая жалость! Внезапно накатившая температура под тридцать семь и кашель пришлись очень кстати. Страшная контрольная по английскому языку будет пропущена, да ещё по уважительной причине - мальчик с трудом скрывал свою радость. Мама же суетилась около аптечки, выбирая подходящие медикаменты - её работу никто не отменял.
-Ты уже мальчик взрослый, останешься до вечера один. Обед на плите, а очерёдность приёма лекарств я тебе сейчас напишу,- сказала мама.
Эти слова паренёк пропустил мимо ушей, предвкушая грядущее времяпрепровождение. Компьютер, телевизор, Интернет- всё теперь в его распоряжении на целый день. Но мамин голос прорвался через плотную завесу сладких грёз:
-И не вздумай торчать за компьютером! Лежи и выздоравливай!-
Эти слова она бросила уже убегая. Входная дверь захлопнулась. Два раза щёлкнул замок, и квартира погрузилась в тишину. Артур лежал на кровати и всё ещё не верил своему счастью. Температура всё же давала о себе знать- голова болела, но не сильно. Встав и сладко потянувшись, он первым делом включил телевизор в комнате матери. В свои четырнадцать лет Артур боялся себе признаться, что не любит оставаться дома один. Скрипящий на кухне пол и ветер, завывающий за окном, не внушали ему храбрости. А с телевизором было легче. Создавалось впечатление присутствия кого-то знакомого и доброго. Страх уходил. Себе же мальчик всё это объяснял по-другому, мол, во время загрузки очередной игрушки, он смотрит музыкальный канал.
Завтраком себя Артур не баловал. Пара бутербродов и чай - ежедневный сбалансированный рацион, на приготовление его уходило минут пять, не больше. Вернувшись в комнату, он привычным движением запустил питание компьютера. Машина ожила. Пять часов погружения в волшебный мир прошли как один. От возбуждения и перенапряжения температура резко подскочила - голова заболела уже в серьёз. Артур был терпеливым мальчуганом, но не настолько. Пришлось вставать и плестись к аптечке, в мамину комнату. По телевизору показывали очередной сериал - ничего интересного. Записка с названиями лекарств обнаружилась на журнальном столике. Острые закорючки родительского подчерка Артур научился разбирать лишь недавно, и многое оставалось для него загадкой. Если верить записи, препарат от головной боли носил труднопроизносимое название “Тетрабирилстан”. Найти его было делом не из лёгких. Наконец, серебристая упаковка таблеток была вынута на свет божий. На ней крупными буквами значилось: “Приём строго по рецепту врача, детям крайне не рекомендуется. Минздрав предупреждает!” Мальчик не обратил на надпись никакого внимания. Если мама написала, значит, ей виднее. Нужна была одна таблетка, но Артур проглотил две - головная боль становилась нестерпимой. Побросав все таблетки обратно в аптечку, мальчик вернулся обратно к компьютеру. Его не волновало, что название нужного ему лекарства звучало чуть по-другому - “Тетрабирлистан”. Через десять минут проявился первый эффект от таблеток. Головная боль исчезла, на Артура накатило спокойствие и безмятежность. Краски вокруг обрели небывалую сочность и яркость. Картинки с компьютерного монитора ожили и шагнули в комнату, закружив мальчика в водовороте ощущений. Тут-то Артур почувствовал что-то неладное и торопливо выключил питание. Но картинки не исчезли, они остались. Такие живые и такие реальные. Вот Артура окружают чудовища, а он, с ружьём наперевес, меткими выстрелами отправляет их в самые отдалённые уголки ада. Десятки, сотни ужасных существ гибнут от его руки…
Замочная скважина снова щёлкает два раза - мама вернулась домой. Артур, как и положено, лежит в постели. На его бледном лице горят воспалённые глаза. У него снова повысилась температура. Мама поначалу даже пугается, но старым добрым аспирином всё же сбивает температуру до тридцати семи. Она, конечно же, задаёт вопросы. Артур отвечает на вопросы вяло, односложно.
-Лекарства пил?-
-Пил-
-То, что я написала?-
-Да-
-Помогло?-
-Да-
“ Похоже, болезнь затянется, не грипп ли?” – думает мама и выключает в комнате свет. Город засыпает. Спит и Артур. Ему снится сон. Яркий розовый кролик из детского шоу “Мистер Бани” ведёт мальчика через лес, страшную тёмную чащу. Вдруг деревья сдвигаются и преграждают паре путь. Назад тоже не вернёшься - дороги не разглядеть. Артуру страшно. Он смотрит на кролика, ища у него спасения. Тот улыбается пришитой улыбкой, глаза-бусины блестят. Он протягивает мальчику лапы: в одной зажато ружьё, в другой пачка таблеток в серебристой упаковке.
Артур просыпается в холодном поту – у него жар. И, совсем как в детстве, зовёт маму. Она приходит и успокаивает его. На следующий день мама тоже не может остаться дома, отчётный период – важное время в её карьере. Сын снова останется дома один, тем более что температура спала, и его бьёт лишь лёгкий озноб. Замок, в который раз возмущённо скрипит, мальчик лежит на диване один.
Сил нет, тело Артура как будто слеплено из воздуха. Проклятая слабость не даёт добраться до компьютера. Артур лежит и слушает. На кухне скрипит пол, и мальчик знает, что это крадутся монстры. А за окном воет не ветер, а очередная партия жутких чудовищ. Вот Артур видит их волосатые хари, выплывающие из маминой комнаты. Он понимает, что бессилен против них. Но тут с балкона спускается розовый кролик, улыбающийся всем неприятностям. Он протягивает мохнатую лапу помощи ослабевшему мальчугану. Вот он, настоящий друг, на которого можно положиться. У Артура появляются силы встать, и он вместе с кроликом идёт в мамину комнату. Монстры пытаются дотянуться до них, злословят, ругаются матом. Кролик открывает аптечку и шарится там. Мальчик догадывается в поисках чего. Кролик глядит на него своими немигающими бусинами – глазами и протягивает серебристую упаковку. Три таблетки – и всё как рукой снимет. Потом мохнатый достаёт из кармана на пузе ружьё и вручает его мальчугану. Кролик улыбается и Артур тоже.
Вечером мама возвращается с работы. Сыну опять плохо. У Артура раскалывается голова, всё время хочется пить. Он знает – завтра мама уйдёт на работу, и он останется один. А потом придёт розовый кролик и поможет ему, защитит его от чудовищ…
12.08.2005.

1.
Понедельник выдался почти таким же, как обычно: тоже хмурое небо, старая вялая трава под ногами, лениво бегающие по полю игроки, пустые трибуны.… Но было и исключение, сегодня на облезлых деревянных скамьях сидел человек. Бутылка дешевого красного вина стояла тут же, у его ноги. Лохмотья, в которые он нарядился, явственно указывали на не слишком высокое социальное положение, большая широкополая шляпа скрывала его лицо. Человек был не слишком большого роста, кряжист и широк в плечах. На скамье он сидел, сгорбившись и, казалось, пристально наблюдал за вяло текущей игрой-тенировкой. Антону этот тип не понравился сразу. Мало того, что пришёл один, без друзей и родных, да ещё в рабочее время. Ему всё больше казалось, что бомжик попал сюда вовсе не ради футбола, а в надежде что-то стянуть. Мысль о том, что деньги и мобила остались в раздевалке, его немного успокоила, но мало ли, что можно стянуть на поле! Терзаясь такими рассуждениями, Антон не рассчитал расстояние и, пропустив пас слева от своего полу-защитника, растянулся на скользкой от россы траве. С края поля уже вовсю бежал тренер Борис Васильевич, оря благим матом:
-Утков, ты не в “Ювентусе” играешь, под ноги смотреть надо!-
Кряхтя и отряхивая сине-красную форму, Антон что-то буркнул в ответ.
-Поговори у меня! Тебе сколько? 20 лет? Из команды захотел?-
Антон смолчал и снова попытался включиться в игру. Борис Васильевич козёл был ещё тот! Вот уже 10 лет он тренировал футбольную команду завода красящих веществ “Зорька”, сплошь состоящую из молодых рабочих завода. Само предприятие было прибыльным, заводу постоянно требовались всё новые и новые рабочие руки, да и платили достойно. Сам он был начальником цеха, а его подчиненные и составили костяк формирующейся команды. Всё бы хорошо, да только в тренерстве мастер-красильщик ничего не смыслил, зато получал нехилую прибавку к жалованию. Давно надо было его заменить, да никто не решался сделать первый шаг - вылететь с завода никто не хотел.
Мяч метким ударом бутса полетел на сторону условного противника, и Антон остановился перевести дыхание. Его взгляд упорно приковывал человек на трибуне. Тот, в свою очередь, приложился к полупустой бутылке, неспеша занюхал рукавом и уселся поудобнее.
2.
Тренировки были каждый понедельник и среду, но поскольку вскоре предстоял матч с заводом шампанских вин, сюда включили и пятницу, а значит, танцы в школе отменят. Многие молодые рабочие изловчились попадать на дискотеки в стоящей рядом с заводом школе №35, в надежде поглазеть на старшеклассниц, подраться, да и себя показать. Школьная администрация боролась с этим, но безуспешно. Но сегодня давали зарплату, а это всегда праздник. Пересчитав новенькие бумажки, Антон убрал их подальше в карман. Тут же из-за плеча возник закадычный друг Коля с предложением:
-Пошли, напьёмся?-
-Не сегодня, меня мать заждалась.-
-Ну, хоть по пивку?-
Это было другое дело! Устроившись у пивнушки с кружками и орешками, они обсуждали грядущую игру. Оба сходились во мнении, что у “Зорьки” нет никаких шансов. Первое место в первенстве района занимал именно завод шампанских вин, и занимал уже очень долго. Немного позже подошла девушка Коли и присоединилась к их компании. Она мечтала стать фотографом, и поэтому не расставалась с камерой. Коля тут же пожелал снимок с лучшим другом. Со стороны это выглядело забавно: два здоровых мужика, подняв пивные кружки, улыбаются в объектив. Секундная вспышка навсегда запечатлела их дружбу. Темнело. Антон, распрощавшись, заторопился домой.
Только-только прошёл дождь и в кривых лужах отражался призрачный свет уличных фонарей. Антон шёл неспеша и думал, думал…. Он понимал, что вечно играть в своей команде не сможет. Оканчивая школу, он не знал, кем станет в будущем. Зато теперь он знал точно. Антон хотел играть в футбол профессионально, по-настоящему. Он мечтал о высоких гонорарах, известных командах и мировой славе и признании. Как- то надо было выбраться из той клоаки, в которой он сегодня находился, и, возможно, матч с шампанскими винами был его шансом. До дома парень добрался за час. Остановился у двери, огляделся по сторонам. Во дворе соседнего дома на лавочке сидел сгорбленный силуэт: в правой руке его была бутылка, на голове широкополая шляпа. Антон заметил его, но не придал этому никакого значения. Открыв ключом дверь, он, спустя 10 минут, провалился в сон. В темноте было не видно – силуэт радостно скалился. Улыбка до ушей была зловещей…
3.
Антон спешил изо всех сил, в который раз он опаздывал к началу смены. И получалось это вроде не специально, но раз за разом парень корил себя за проявленное малодушие. Ну почему он позволил себе несколько лишних минут поваляться в постели? Эти несколько минут превратились в целый час, что в конечном итоге и привело к опозданию. Увлёкшись размышлениями о причинах своей лени, он не заметил, как налетел на человека. Антон быстро извинился и удвоил темп ходьбы, но был остановлен сильной рукой в драной перчатке. Пришлось повернуться и взглянуть на настырного прохожего. В лицо юноше уставилась пара заплывших, голодных глаз. Волосы с головы незнакомца свисали сальными космами, а на лице во всю буйствовала оспа. Зубы во рту его были огромной редкостью, а те, что можно было найти, уже мало на что годились. О запахе лучше вообще не говорить…
-Приветик, футболист! – пробасил бродяга.
-Извините, я вас не знаю, - ответил Антон и попытался выскользнуть из цепких пальцев.
-Зато я тебя знаю! Мелочи не подбросишь? На опохмел не хватает… -
-Конечно, вот, держи десятку! – попытался откупиться молодой рабочий.
-Душевно! Я тут слышал, вы с шампанскими винами играть будете? На этой неделе? –
-Да вроде… - нехотя ответил Антон. Незапланированная беседа начинала его тяготить.
-А победить хочешь! – неожиданно прошептал бомж и придвинулся ближе к парню. Антон чуть не задохнулся, но всё же еле заметно кивнул.
-На, держи, разопьёте перед игрой, и всё ладушки будет! – из-под безразмерного плаща бомжик выудил бутылку дешёвого портвейна и вручил пареньку.
Антон хотел, было отказаться от неожиданного подарка, но бомж уже скрылся во всё увеличивающимся людском потоке. Засунув бутыль с темным содержимым, рабочий поспешил на завод.
День пролетел незаметно, и Антону даже не влетело за опоздание. Борис Васильевич оказался на редкость терпимым в тот день, наверное, сказывалось напряжение перед игрой. Но с завода Антон ушёл лишь глубоким вечером, выдержав серию изматывающих и длительных тренировок. Но всю дорогу домой его сопровождала лишь одна мысль, а вернее, не давала покоя – что же за бутылку дал ему бродяга. С одной стороны пить её содержимое боязно, мало ли, может, на помойке где-нибудь валялись, или налито в ней, предположим, что-то не питьевое. С другой стороны, а вдруг и правда поможет?! Антон не был законченным атеистом и, иногда верил в бога, а также во всё сверхъестественное. Может быть, бутылка и была частицей того волшебства, что так не хватает людям в бешеном ритме современной жизни. Тогда получается, что и бродяга выступает в роли посланца божьего, ведь откуда он знал Антона и так стремительно исчез в конце беседы. За этими непростыми размышлениями парень провёл всю ночь и лёг с сильно разболевшейся головой. Волнение перед послезавтрашней игрой улетучилось. Антон искренне убедил себя в том, что высшие силы, а именно Бог, хотят его победы в грядущем матче. Молодой человек не допускал мысли о том, что может жестоко ошибаться.
4.
Стадион, прилегающий к заводу, был забит до отказа. Многие устроились на зрительных местах по двое и трое. На игру собрался весь район, всем интересно было узнать, чем же закончиться столь значительная встреча. Команда завода шампанских вин определённо являлась фаворитом игры, трибуны болельщиков буквально ломились от холенных рабочих винной промышленности. Самые лучшие места занимал начальник завода с семьей, большой поклонник своей команды и, к слову, сибарит. Рабочие завода “Зорька”, напротив, заняли лишь боковые места – на большее не хватило денег. А в командах полным ходом шли последние приготовления к игре. Борис Васильевич с каменным выражением лица прохаживался вдоль скамеек, всем своим видом показывая, что это он сейчас выйдет на поле, и будет бить по мячу. Поминутно он сыпал футбольными терминами, в которых сам разбирался не лучше остальной команды. Но он был тренером, как никак, и тоже искренне переживал за исход ожидаемой игры. А вернее за все те деньги, что возможно, больше не попадут в его широкий карман, ведь вся спонсорская помощь достанется соперникам. Борис Васильевич больше не мог держаться, и всё же вышел подышать свежими воздухом.
Антон вздохнул с облегчением и, покопавшись в недрах своей потрёпанной сумки, извлёк бутылку дешёвого портвейна. Остальные игроки сразу приметили столь значительный аргумент перед игрой и, не долго думая, распили содержимое из горла. Если сказать, что на вкус жидкость была ужасной, это значит, ничего не сказать. По мозгам она ударяла конкретно. Унылое настроение куда-то улетучилось. Игроки мужали на глазах. Антон отпил из бутылки одним из последних, а потому эффект почувствовал не сразу. Но ощущение было в высшей мере необыкновенное. Только игроки спрятали, пустую бутыль, как в раздевалку влетел раскрасневшийся тренер. Видать, он тоже не терял времени даром. Борис Васильевич подозрительно оглядел улыбающихся молодых людей, пройдя мимо них, обнюхал каждого. После портвейна запах можно было учуять за несколько метров, но его не было! Закончив эту непродолжительную процедуру, тренер коротко скомандовал:
-Ну, пошли с богом!
И даже пустил скупую отеческую слезу. Но Антон, как и все остальные, знал – старик играет на публику. Заставив себя не думать об алчном тренере, Утков вместе со всеми вышел на поле. Боковые трибуны яростно зааплодировали своим любимцам. Антон улыбнулся – вот за это он и любил футбол. Ему нравилось ощущать себя любимцем публики. Поэтому он и напросился играть в нападении, ведь публика любит нападающих. Вдруг часть зрителей, причём меньшая, стихла, зато оглушительно взревела другая. На противоположной кромке поля появились футболисты завода вин. Крепкие, сытые и сильные, они знали себе цену, и уже давным-давно не появлялись в чистых цехах винного завода. Они были профессионалами, и этим всё сказано. Антон презрительно бросил взгляд на своих противников и принялся разминаться. Предстояла увлекательная игра.
5.
Такой игры истинные ценители футбола не видели уже много лет. Да, она стоила тех немалых денег, что контролёры брали за билет. Уже после первого тайма страсти накалились до предела. При счёте шесть – три команда завода “Зорька “шла впереди. Фанаты ликовали, поминутно впадая в экстаз. И каждый раз, во время очередной хладнокровной, но вместе с тем и отчаянной атаки, впереди можно было разглядеть одного паренька, который играл как бог. Никакой Пеле не шёл в сравнение с ним. Антон умудрялся играючи обводить своих противников и, предчувствуя, что скоро может потерять мяч, тут же давал пас находящимся недалеко товарищам. Если же молодой человек оказывался у ворот, случалось закономерное. Все шесть мячей, оказавшихся в воротах противника, забил именно он. Сумасшедший от счастья Борис Васильевич бегал вдоль кромки поля, давая никому не нужные советы. Поминутно он прикидывал, сколько же денег останется у него после сегодняшней футбольной встречи. А остаться должно было немало. После непродолжительного перерыва матч продолжился, и дела завода шампанских вин ещё больше усугубились. Они проигрывали десять – четыре. В тот день рабочие винного предприятия впервые вкусили горечь поражения. Второй тайм пролетел незаметно, но лишь когда раздался нетерпеливый финальный свисток сурового рефери, Антон поверил в победу их команды. Он поверил в свою победу! Болельщики радостно скандировали, поминутно выкрикивая имя своего любимца и безусловного героя прошедшего действа. Помахав в ответ преданным Фанатам, игроки, шутя и перебрасываясь беззлобными колкостями, скрылись в раздевалке, так и не став свидетелями произошедших спустя несколько минут событий.
Грязный, небольшого роста, пожилой бомж сидел у самого края трибуны, то и дело, прикладываясь к бутылке. На лице его застыла довольная ухмылка. Сидящий недалеко от него болельщик же был явно разочарован исходом матча. Он надеялся на традиционную победу завода шампанских вин. А тут такое! Бомжик, кряхтя, поднялся с насиженного места и подсел к раздосадованному человеку.
-Я тут присяду, вы не возражаете?- интеллигентно обратился бездомный.
-Мне всё равно…,- глухо ответил рабочий.
-Увлекательная игра, вы не находите?- не унимаясь, бомж продолжал беседу.
-Кому может и увлекательная, а я всю зарплату проиграл, и всё из-за этих…,- зло проговорил жертва обстоятельств.
Недалеко от места, где они сидели как раз собирались фанаты “Зорьки “, обсуждая место грядущий попойки. Проигравшийся рабочий зло смотрел в их сторону.
-И неужели вы спустите им это с рук? Они же просто-напросто пропьют эти деньги, пока вы и ваша семья будете пухнуть с голоду!- прошептал человек без определённого места жительства.
-А что я могу?- удивился рабочий.
Руки бомжика скользнули вглубь безразмерного, давно не стираного балахона, и извлекли на свет божий небольшую стальную монтировку. Инструмент лёг в руку рабочего.
-С этим вы можете очень многое, просто позовите друзей и дело в шляпе!- заговорчески прошептал оборванец. Грустный человек взвесил в руке увесистую железку и как-то нехорошо улыбнулся. Он понял, что бомж говорит правду. Решительно поднявшись, рабочий свистнул стоящим неподалёку друзьям, с которыми вместе пришёл на матч, вместе с которыми и проиграл. Те неспеша подошли и выслушали его. И им понравилась его идея. Рабочий оглянулся, в поисках изначального носителя золотой идеи, но того уже след простыл. Но странным это мужчине не показалось. Через десять минут на поле пролилась первая кровь…
6.
Монтировка, так кстати подаренная бомжем, проломила голову самого рьяного болельщика завода красящих веществ. То даже не успел ничего почувствовать. Две группы людей, поражённые происходящим, стояли над бездыханным телом. А потом началась! В дело пошло всё: кулаки, зубы, ноги, окружающие предметы, такие как бачки для мусора, ну и незабвенная монтировка! Кровь полилась рекой, люди падали, сражённые меткими ударами цельнометаллического инструмента, оставляющего на теле страшные раны, ломающего кости и жизни. Но потери были с обеих сторон. Двое смельчаков, изловчившись, подняли одну из трибунных скамеек и обрушили её на голову обладателя лома. И обладатель лёг на сырую газонную траву, недалеко от своей первой жертвы. Он тоже умер. В суматохе схватки никто не приметил невысокого оборванца с мутной бутылкой в руке, который сидел на противоположном конце трибун. Старик сидел сгорбившись и хохотал, да так, что нормальный человек усомнился бы в трезвости его рассудка. Он добился того, чего хотел. С каждым новым трупом ему становилось всё лучше и лучше, всё смешнее и смешнее…. А потом приехало три наряда милиции и забрало всех живых участников потасовки с трагическим концом. Мёртвых же забрала труповозка и через четверть часа все они уже были в морге.
В раздевалке было шумно. Игроки, словно дети, носились, радостно крича и обливаясь, занесённым кем-то заботливым, пивом. Даже Борис Васильевич решил оставить их в покое и поспешно укатил к себе, подсчитывать грядущий доход. Антона хвалили все без исключения, и ему это понравилось. В конце концов, без него и его волшебного портвейна они бы не были сейчас победителями. Или были? Этим вопросом он предпочитал не озадачивать себя. Быстренько сходив в душ и переодевшись, он, под предлогом неотложных дел, вышел из душной раздевалки. Милиционеры как раз грузили последних участников побоища, и трупы ещё не успели убрать. Антон встал, как вкопанный, поражённый видом выпущенных мозгов и раздробленных костей. Как же такое могло произойти, недоумевал парень, с вопросом смотря по сторонам. И он увидел! На другой стороне поля! Знакомый ему бомжик приветливо помахал рукой и кивнул, как бы в благодарность. Но за что? Прошедший мимо милиционер остановился, закрыв своим телом далёкий силуэт.
-Тебе здесь что нужно? А ну, пошёл отсюда, это место преступления!- воинственно обратился он к парню.
-Да, я уже ухожу…,- как во сне вымолвил парень.
-Давай, давай…,- проговорил служитель закона и пошёл дальше. Но никакого человека на другой кромке поля уже не было. Может быть, он куда-нибудь скрылся, за время непродолжительной беседы Антона с патрульным, а может быть его вообще там и не было? От этих мистических размышлений у Антона заболела голова, и он поспешил домой. Предстояло хорошенько выспаться, ведь работу на следующий день никто не отменял. Будь ты хоть трижды чемпион!
7.
С тех самых пор жизнь Антона круто изменилась, даже можно было бы сказать, пошла в гору. Через неделю после памятного всем матча на завод приехал тренер сборной города, что бы воочию увидеть золотой самородок отечественного футбола. Парень произвёл на него положительное впечатление, и тренер пообещал, что очень скоро включит его в штат. А это означало, что работе на заводе подходил конец. Антон выходил на новый уровень, когда он может зарабатывать деньги так, как он всегда мечтал – играя в футбол! Процесс покупки игрока у завода не затянулся, хотя Борис Васильевич и поломался для вида. А потом заломил такую цену, что нибудь Антон таким уникальным игроком, на него бы плюнули и больше о нём не вспоминали. Путь в большой футбол был бы для него закрыт. Но новый тренер даже не торговался и безропотно выложил нужную сумму. И потекли дни изнурительных тренировок. Уж теперь-то парень понял, что такое настоящие трудности и с чем их едят. Ежедневно команда проводила на поле до девяти часов, тренируясь, отрабатывая удары и новые комбинации. Но появилась небольшая проблема. Тренер и другие игроки команды прямо таки души не чаяли в новом приобретении, но Антон знал правду. Каждый день приходилось терпеть, такой темп тренировок был явно не по его уровню. Очень часто, пытаясь финтить и изощреннее провести мяч, он ошибался и терял лидерство. Команда не обращала на это внимания, ну с кем не бывает? Когда же Антон пытался отобрать у противников мяч, то никак не успевал за ними. Тогда-то он и начал имитировать ушибы и вывихи. Что интересно, все ему верили!
Очень долго у парня из головы не выходил таинственный бомж и его волшебный подарок. Получалось, что именно глоток того портвейна сделал из него такого первоклассного игрока. Но первоклассного ли? Антон всё больше убеждал себя в том, что добился этого сам, без помощи со стороны. Свои ошибки и частые промахи он списывал на малую опытность и усталость. В скором времени должен был состояться очередной матч между его родным городом и соседним. Игроки готовились, готовился и Антон.
Они проиграли. С разгромным счётом пять – ноль команда Антона отлетала на последнее место турнирной таблицы с минимальными шансами на победу и кубок. Фанаты искренне плакали на трибунах. Тренер был зол и неразговорчив. Игроки неловко смотрели друг на друга. Но Антона никто не винил, несмотря на то, что тот не смог пробить два пенальти и упустил пару опасных моментов. Всё списали на неумелую игру защитников в купе с плохим вратарём. Через три дня последние вылетели из команды…
Как-то, в очередной раз, прогуливаясь мимо своего родного завода и попутно здороваясь с друзьями, Антон невольно поймал себя на мысли, что ищет встречи с бомжем. Ищет, что бы разъясниться и выяснить, что же дала ему эта волшебная порция непахнущего портвейна. Присев на свободную скамейку, парень углубился в себя. В последнее время его матери становилось всё хуже и хуже, не помогали уже никакие лекарства. Из небытия Антона вырвал ужасный, еле терпимый запах. Рядом с парнем, на свободное сиденье, присел его старый знакомый. Он раздобыл где-то старые чёрные очки и теперь щеголял обновкой.
-Чего надо-то?- скривился бездомный и уставился на молодого футболиста.
-Что ты со мной сделал?- еле слышно произнёс Антон.
-А что ты сам хотел? Помнишь?- ответил бомж и ухмыльнулся.
-Я хотел играть в футбол! Хорошо играть!- повысил голос парень.
-Так играешь же! Оглянись вокруг, всем нравиться, никто слова дурного не сказал. Чем недоволен-то?
-Им может и нравиться, а мне нет. Хочу играть по настоящему, действительно лучше всех! Как…бог!- прошептал футболист.
-Как бог? Ну, ты загнул! Хотя, всё возможно…,- бомж подмигнул и полез в свою грязную авоську, полную стеклотары. - Вот, что у меня есть!
Взгляду Антона предстала абсолютно идентичная той бутылка портвейна. На этикетке были намалёваны четыре звёздочки.
-Та бутылка являлась подарком. За эту придётся заплатить…,- изрёк нищий.
-Сколько?- хрипло проговорил Антон, шаря по карманам в поисках мелочи.
-Да сущие пустяки. То, что тебе в грядущей карьере точно не понадобиться…. Согласен?
Формулировка цены прозвучала очень необычно. Над ответом Антон не задумывался очень долго, ведь он любил футбол всей душой.
-По рукам!- бросил парень, но своей не протянул, уж слишком неопрятен и вонюч был собеседник.
-Как скажешь!- улыбнулся бомж, обнажив остатки почерневших зубов, и протянул парню бутылку.
Они разошлись. Антон спешил домой. Лицо его было как никогда серьезно. Бомж же, как всегда улыбался, залезая в импровизированный многоквартирный дом из коробок.
Прямо перед важной игрой Антон по традиции распил бутылка вместе с членами команды. Игроки старшей лиги ничем не отличались от своих собратьев из младшей. Перед игрой многие принимали, в том числе и тренер. Так хорошо, как в тот день, Антон ещё никогда не играл. Он, единственный из команды, забил восемь голов, что и привело команду к победе. Домой все возвращались поздно, да к тому же парня вели под руки двое полузащитников, так он набрался. На пороге квартиры их встретила соседка. Мама Антона скончалась от апокалипсического удара.
8.
Антон играл в футбол ещё пятнадцать лет. Его биография стала легендарной. Такой звезды футбола отечество никогда не знало, да и вряд ли узнает. В тридцать пять футболист ушёл на покой, но его не забывали ещё очень долго. И никого не смущало то, что чем величественнее становились его победы, тем больше невольных жертв становилось вокруг. Последняя команда, из которой он ушёл по собственному желанию, плохо кончила. Автобус со всем составом и тренером съехал в кювет во время очередного турне за границу. Погибли все. Всегда на матчах, в которых блистал знаменитейший футболист, не обходилось без кровавой драки, без человеческих жертв. И всегда можно было увидеть на матчах одинокого грязного попрошайку, сидящего на самом краю. Он всегда там сидел и всегда улыбался…
06.02.2006

1.
3 часа пути на старом пыльном автобусе могли вывести из себя кого угодно. Деревня с загадочным названием Федурки была конечным пунктом моего маршрута. Старая кондукторша с поросячьими глазками и щеками на пол-лица оторвала мне замусоленный билет, поминутно ворча на сельсовет и задержку заработной платы за последние три месяца. Я не обратил на это никакого внимания. Путешествие, в которое я отправился, не понравилось мне ещё тогда, когда я только услышал о нём от родных. Идея действительно была сумасшедшей: ехать за тридевять земель, на богом забытую туристическую базу к брату и двум сёстрам двоюродного назначения. Высадившись около остановочного пункта (по совместительству местной пивнушки) я бесстрашно кинулся в леса, скрывающие от меня лицо турбазы. Поплутав с часок по лесным колеям, я вышел куда нужно. На высокой сосне красовалась сверкающая красками табличка, а на ней крупными буквами было выведено: “Речной уют”. Остальное было делом техники, вскоре меня встретил длинный железный забор с калиткой. Прутья, бывшие некогда ярко синими, хищно сверкали на солнце. Я некогда не был оптимистом, но всё же дёрнул дверь калитки на себя – она была заперта, и меня явно не ждали. Пришлось лезть через забор, проклиная, всё и вся на этом грешном свете. Отделавшись лишь парой царапин, я успешно преодолел и это препятствие. Казалось, что база была пустынной, но первое впечатление всегда обманчиво – кто-то всё-таки на базе был. Хрипло завывала у столовой кошка, выпрашивая милости с человеческого стола, от двух пенсионеров на лавочке поминутно слышались слова: “Шах! Сволочь! Жулик!”, женщина деревенского вида выжимала постиранное бельё, рядом её дитё что-то невнятно орало. От всей этой картины мне стало дурно, но, поборов тошноту, я отправился к жилому корпусу. По имеющимся у меня данным, родные обитали на первом этаже, в комнате №8. Найти её не составило никакого труда. Подходя к искомой комнате, мне, на доли секунды, пришлось замереть и остановиться – страх парализовал меня. За дверью №8 доносились фальшивые голоса и сбивчивое пение двоих – троих человек. Голоса завывали:
“А её бросят все, е-е-е,
И проклянёт любимый,
И жить останется в трубе, е-е-е,
Не пожалеет родимый!”
А, ясно, новый шедевр от сёстринского коллектива. И тут тоненький мужской голосок пропел:
“Она мне больше не нужна,
Теперь она мне не жена,
О, боже, как она страшна,
Да и пошла бы она на…”.
Так, а это дорогой братик прорезался. Собравшись, я постучал и тут же зашёл. Забавная картина предстала предо мной: мои раскрасневшиеся родственники уплетают за обе щеки черешни, на столе магнитофон и орущие из него до боли знакомые голоса. Все хором, они поприветствовали меня, я ответил что-то нечленораздельное и повалился на кровать отдыхать, сумку с вещами бросил рядом. Но отдохнуть мне не дали, Люба, младшая из двух сестёр, схватила меня за руку и повела показывать окрестности и местные достопримечательности. Следующие минут сорок я слышал лишь её звонкий неумолкающий голос. Именно она ввела меня в курс последних событий:
-Вот тут Недлинная речка, здесь мы иногда купаемся, правда, пляж на территории недавно закрыли(её изобразило карикатурную грусть, но тут же просветлело), здесь лодочная станция с редко просыхающим лодочником Валерой (на лодке они катались нечасто), здесь столовая с ироничным названием “Прощай товарищ!”, вот площадка для игры в волейбол, а тут( она остановилась и указала пальцем на полуразвалившуюся хибару) библиотека.-
Показала она и некоторых представителей местной флоры и фауны:
-Это (чёрные свернувшиеся кочерыжки)- грибы. Это (огромные, размером с кулак) ягоды. Кормят отвратно, так что приходится заниматься собирательством, - наконец её лекция завершилась, и меня повели на обед, с которого я еле-еле вернулся. Кормили действительно плохо. Остаток дня пролетел незаметно… в туалете. Смеркалось.
?2.
На следующий день после похода на пляж мне открылось истинное лицо этой турбазы. Как только я (щупленький и бледненький) вместе с родичами появился на пляже, глаза, жёстче и хищнее, и, в то же время, нежнее и милее которых не бывает (девичьи глаза), жадно уставились на меня. Девушки младше, старше меня, ровесницы, под разными предлогами подходили к нам и задавали мне компрометирующие вопросы. Я стойко продержался два часа, ища спасения в реке. Но и там они нашли меня – лодка, полная прелестниц, наехала на меня в воде с предложением покататься. Я спасся чудом, нырнув в глубины стихии. Позже выяснилось, что самым любимым занятием здесь был поиск и распространение сплетен различного содержания и остроты, ну и конечно поиск пары. Оказалось, что старшая из сестёр, Анна, по уши влюбилась в какого-то затравленного малолетку по кличке “Рыжий”. Да, со вкусом у неё всегда были проблемы. Братик давно водит шашни с посудомойщицей из столовой, которая хотела быть актрисой Большого театра. С младшей сестрой всё было не намного лучше, она лишь присматривала себе кандидатуру.
Было, двенадцать сорок пять, когда я отправился в туалет по неотложным делам. Каково же было моё удивление, когда я увидел представшую передо мной картину. В одном из унитазов лежало нечто сферическое, и, в то же время, непропорциональное. Верх предмета обрамляла рыжеватая шерсть, по бокам две маленькие раковины. Буркалы существа остекленели и выпучились. Фантазия моя разыгралась, но я смог взять себя в руки. Чёрт! Да это голова! Но чья? Россыпь крупных веснушек там, где раньше было лицо, было ответом на мой вопрос. Рыжий! Анна будет расстроена. Оставив всё, как есть, я поспешил убраться восвояси. По какой-то случайности женский туалет был прямо за стенкой, и оттуда вышла…Надя. Странная девушка, единственная из всей женской половины, кто не обратил на меня своего пристального внимания. Наши взгляды встретились, и… я вспомнил, что не застигнул ширинку. Она, казалось, этого не заметила.
-Там голова, в туалете… - выдавил я.
-А у нас всё остальное… - было мне ответом.
Я рискнул взглянуть. Из унитаза торчало тонкое мальчишечье тело. Трупик с силой был запихан внутрь и, видно, застрял там надолго. Тут же девушка схватила меня за руку и увлекла в бесконечный лабиринт коридоров здания. Оказавшись на улице, мы, наконец, остановились.
-Какого чёрта там произошло? – негодовал я.
-Убийство с особой жестокостью, вот что, прямо, как и описано в книге… - туманно бросила моя спутница.
-В какой книге? – опешил я.
-“Некрономикон”, слышал, когда - нибудь? –
-Ну да, а причём тут она? –
-Притом, что убьют кого-то ещё, не сомневайся! –
Сам книгу я не читал, слышал о ней лишь мельком. Это труд какого-то безумного араба, жившего в пятнадцатом веке, помешанного на мертвецах и оккультизме. Всё это он изучал, надеясь воскресить свою возлюбленную. Но получилось у него или нет, не знаю.
-А ты откуда столько об этом знаешь? – не унимался я.
-Да так, в детстве увлекалась! – ответила мне Надя.
-Надо предотвратить убийство, если…, оно, конечно, будет… – неуверенно заявил я.
-Для этого нужно найти малефика (совершающего ритуал) и определить, ради чего всё это затевается. –
-Ладно, только сделаем одно дело… -
Мы вместе спустились на первый этаж, и я постучал в нашу восьмую комнату. Спустя несколько мгновений я зашёл. Надя осталась на пороге. Лицо её было напряжено, а глаза горели каким - то волшебным огнём.
-У меня для вас одна неприятная новость! – сказал я. Три пары любопытствующих глаз уставились на меня, потом на стоящую поодаль Надю. Видно, им было очень интересно, что же мы делали вдвоём…
-Дело в том… - начал я.
По зданию прокатился громогласный крик, смахивающий на женский визг. В туалете обнаружили основную часть трупа, и история с убийством стала достоянием общественности, что было для нас крайне нежелательно.
?3.
Всю ночь я не мог сомкнуть глаз и погрузился в дрёму лишь под утро. Переполох, вызванный убийством, был непередаваем: люди носились туда сюда сломя голову, проверяя, не убили ли кого-то ещё. Вызвали милицию и скорую помощь, потом труповозку. По базе отдыха прокатились жуткие слухи о том, что из тела удалили половину всех органов. Анна убивалась два часа и кричала, что не перенесёт вечной разлуки с возлюбленным. На третий час она нашла себе новый предмет для любви и поклонения- грузчика Славу. Все события вчерашнего дня крутились у меня в голове, не давая уснуть.
Утром я встал разбитым, небритым и злым. Родные ещё спали (раньше обеда они не вставали). В дверь громко постучали, я открыл. На пороге стояла моя недавняя знакомая и если сказать, что она была ослепительна, это значит, ничего не сказать. Она прямо таки сияла, а в руке держала маленькую оранжевую расчёску. “Причесалась что ли?” – выдал мой непроснувшийся мозг.
-Я выяснила, кто убийца! – прошептала она.
-Ну и кто? – на моём лице не дрогнул ни один мускул.
-Побежали, покажу! – она увлекла меня за собой.
Лишь у самого выхода я понял, что иду по коридору в трусах в горошек, босиком. Извинившись перед Надей, я скрылся у себя в комнате и быстро оделся. После этой несложной процедуры она повела меня просекой через лес, к лодочной станции.
-Знаешь что это? – в ладонь мне легла расчёска.
-Расчёска! – сострил я.
-А чья она, знаешь? – спросила Надя.
-Твоя? – я сделал удивлённый вид.
-Нет, человека с синими волосами! - изрекла она.
Моя память остервенело заработала, вспоминая всех виденных мною приезжих и отдыхающих. Директор, массовик-затейник, новый русский, старый русский, лодочник Валера… Точно, у него как раз был высокий ирокез ярко синего цвета, да и расчёску он вроде доставал.
-Но почему именно эта расчёска? - не унимался я.
-Приглядись… - было, мне ответом.
Среди мелких зубчиков застряли синие одиночные волоски. Сомнения мои растаяли, убийца был найден, оставалось лишь задержать его. Тут же я стал заваливать мою собеседницу морем комплементов, да так, что она даже зарделась, но в туже секунду взгляд её снова стал решителен, как взор женщины в период родов. На станцию мы прибыли за час до выдачи плавсредств, и, спрятавшись в кустах, завели разговор на интересующие нас темы. В назначенный предписанием час лодочник не появился, но нам было уже всё равно, мы, буквально, упивались общением. Часы летели незаметно, голода мы не чувствовали. В её глазах я видел океан нового, бездонного, интересного и увлекательного. Наши взгляды в который раз встретились, лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров, Надя мило улыбнулась.… Треснул сучок, потом ещё один. Нам волей- неволей пришлось прерваться и выглянуть из заветных кустов.
Качающийся молодой мужчина шёл через бурелом, напрямик. Волосы его были окрашены в ярко синий цвет. В руке устроилась наполовину полная бутылка водки. Несколько минут он возился с замком сторожки, а когда закончил, скрылся внутри. Пробыл он там не очень долго. Быстро темнело, да и гроза собиралась не на шутку! Бело-алые молнии поминутно рвали небо, гром, раздававшийся следом, оглушал. Валера вынырнул из сторожки, правда, уже без водки. В одной руке он держал лодочное весло, в другой же… Детское сердце всё ещё слабо пульсировало, пытаясь гнать кровь по уже несуществующим венам. Руки лодочника также были в крови. Он подошёл прямо к кромке неспокойной воды и застыл, подняв сердце над головой. Я посмотрел на Надю, она на меня. Губы её прошептали одно слово: “Скорее”. Тем временем Валера начал кричать, и голос его заглушал громовые раскаты: “Da capo de mortuis aut bene, aut nihil, a fortiori noli me tangere!”. Медлить было нельзя и я, сломя голову, вывалился из нашего укрытия и бросился к совершающему кровавый ритуал человеку. Оружия у меня не было, о чём я думал? Лодочник обернулся, лицо его исказила гримаса гнева и ненависти. Он размахнулся, и что есть, забросил окровавленный кусок тела в глубокие воды реки. Тут уже подлетел я, но Валера оказался проворнее, всё его пьяное состояние как рукой сняло. Он ждал моего удара и встретил меня веслом. В голове что-то взорвалось при встрече с пластиковой ластой инструмента для гребли. Отлетев метра на два, я спиной приземлился на жёсткие доски пристани. Взор мой заволокло красным туманом, и сквозь него я увидел. Неспокойная поверхность реки взбурлила, вздыбилась, миллиарды брызг и мелких потоков воды оказались в воздухе. Но постепенно брызги опали и моему помутнённому взору предстало огромное, размером с девятиэтажный дом существо.
?Более всего оно походило на рыбу (окуня), лишь глаза светились какой-то неестественной злобой. Пасть, усеянная двумя рядами острых зубчиков, беззвучно открывалась. Из воды высунулась лишь половина чудища, другую скрывала стихия. Валера захохотал, как сумасшедший (коим без сомнения и являлся), гордый оттого, что своё дело он выполнил! Голова моя была вымазана чем-то липким, скорее всего кровью… Ноздри существа учуяли это, и оно резко повернулось ко мне. Пара уродливых буркал уставились на меня. Превозмогая земное сопротивление, туша двинулась в мою сторону, вызвав прилив, которого здесь отродясь не бывало! Гроза становилась всё свирепее. Из кустов вылетела отчаянно кричащая Надя и, рухнув рядом со мной, закрыла своим телом. Глаза её зажмурились в ожидании ужасного конца. Мои же глаза были открыты, и сквозь кровавую пелену я видел всё. Чудовищу были не знакомы законы физики, что сыграли с ним злую шутку. Благодаря огромному росту, тело твари возвышалось на несколько метров над деревьями и служило естественным громоотводом. Сорвавшись с небес, разряд ветвистой молнии поразил это омерзительное создание. Затем раздался оглушительный раскат грома и, казалось, это монстр кричал от той неописуемой боли, что была ему причинена. Зрачки рыбы в мгновение помутнели, побелели – чудовище ослепло. Тело неспешно завалилось на бок и скрылось в пучине, в который раз подняв каскад водяных брызг. А потом всё стихло. Гроза сразу прекратилась, через рассеявшиеся тучи Земле улыбались далёкие звёзды. Но ещё не всё было кончено. Лодочник, крайне поражённый всем происходящим, достал их кармана нож и, безумно захохотав, взрезал себе вены. Оттолкнувшись от пристани, он последовал за свом детищем в пучину. Его тело так и не нашли.

Эпилог.
Потом уже, лёжа на больничной койке и отходя от удара по голове, я понял, с кем нам пришлось встретиться лицом к лицу. Отец рассказывал мне истории о таинственно исчезающих моряках, рыбаках и просто людях. Он верил, в том виновата Царь – рыба. С ней мы, скорее всего, и столкнулись. И даже вышли победителями из этой смертельной схватки. Через три дня смена закончилась, и все стали разъезжаться по домам. Семья Нади уезжала одной из первых. Мы стояли на дороге и задумчиво глядели в даль.
-Возможно, мы больше никогда не встретимся…- прошептала она.
Я лишь молча кивнул и, достав из кармана скомканный листок бумаги, протянул ей. Вложил в ладонь и молча отправился в лес. Она хотела остановить меня, но в последний момент передумала. На дороге осталась стоять одна Надя. Позже, в машине, на полпути к дому, она развернула листок и прочла:
“Ты для меня высшее благо и совершенство, но я не создан для любви. Мы нужны миру! Встретимся в следующем году!” Она перечитала записку несколько раз и заплакала. Она поняла, впрочем, как и я, что следующего года у нас уже не будет.
Отдыхающие покинули “Речной уют”. Причал оцепила милиция, там ещё предстояло проводить обыск. Дело об убийстве мальчика вскоре закрыли за отсутствием доказательств. Но иногда, у берега, над самой кромкой воды еле-еле приподнимаются два мутно-белых глаза и завистливо смотрят на сушу, на так и не доставшуюся еду.
17.11.2005

Рудольф открыл глаза и огляделся - вокруг было темно. Тьма была всюду и обволакивала его целиком, невозможно было разглядеть ни руки, ни ноги, ни чего-то остального. Ему стало не по себе. Обычно он просыпался ровно в 7.00 каждый день, но то, что было сейчас вокруг него, никак нельзя было назвать утром. Прошло немного времени – Рудольф всё ещё не двигался. Липкий страх постепенно проникал в его душу, превозмогая здравый смысл и трезвый рассудок. Рудольф рискнул – он пошевелился. Темнота исчезла неожиданно. Если это и был сон, то он был излишне реалистичен. Паренёк сидел в троллейбусном салоне, на одном из задних сидений. Транспорт был старым, его несчадно трясло, а полувековое железо отчаянно скрипело, видать, скорость была приличная. В окне, рядом с которым он сидел, не было ничего: ни отражения, ни окружающего пейзажа, всё та же непроглядная темень. Рудольф огляделся – в троллейбусе он был не один. Ещё несколько неизвестных ему людей сидело впереди, ближе к водительскому месту. Сидеть и ничего не делать было страшно, и Рудольф, встав, направился к ним. Впереди сидящих было четверо: две старушки, молодой человек и девушка. С минуту мальчик думал, под каким же предлогом начать разговор, наконец, он решился и произнёс:
-Извините, а какой это маршрут?
Никто не ответил, а пассажиры лишь повернули головы в его сторону. Рудольф закричал, ведь ничего ужаснее он в жизни своей не видел. Повернувшиеся к нему существа явно не были людьми, скорее какой то пародией на них, лицо их было совершенно гладким, без каких-либо признаков глаз, носа, рта и других атрибутов, присущих человеческому организму. От второй волны нахлынувшего на него ужаса он пошатнулся и лишь чудом устоял на ногах. Тем временем безликие болваны поднялись со своих мест и направились в сторону мальчика. Отступая шаг за шагом, Рудольф терял последние крупицы невозмутимости, он уже не понимал, что это, сон или ужасающая реальность. Безликие всё приближались, протягивая к подростку синеватые скрюченные пальцы. И тут Рудольф встал, дальше он отступать не мог, сзади была стена. Страх уступил место панике. Мальчик метнулся к двери, барабаня по стеклу, он умолял выпустить его из этого ада. Холодные пальцы сомкнулись на его рубашке, он зажмурился, ожидая самого худшего конца своей недолгой жизни. Минуло мгновение, потом ещё одно - ничего не происходило. Подросток раскрыл глаза. Пропал троллейбус, болваны без лица, темнота. Он лежал в своей комнате, на будильнике напротив ярко горели зелёные цифры – 6.47. Рудольф не доспал 13 минут и был несказанно рад этому, ведь сон казался таким реальным.
1.
Встать оказалось нелегко, ноги затекли и болели. Кряхтя, как старик, мальчик поплёлся в ванную. Остальные движения были автоматизированы и изучены за долгие года практики. Умывание, чистка зубов, а потом сытный завтрак. Рудольф жил вместе с матерью за три остановки от школы. Отец его погиб, когда мальчику не было и года, и естественно он его совсем не помнил. У подростка была лишь старая потрескавшаяся фотография. На ней двое матёрых ребят держа пиво, улыбались в объектив. Тот, что был справа, и был его отцом. Мама рассказывала, что во время ночного обхода завода отец поскользнулся и, не удержавшись, упал в чан с красящими веществами. Выплыть он не смог- чан был огромен. Там его тело пролежало 5 часов, пока сменившийся охранник не обнаружил его. Что ни говори, а смерть была страшной. Старый красильный завод располагался как раз рядом со стадионом школы № 35, в которую и отдала Рудольфа мать. Неизвестно, о чём она думала в тот момент, когда рисковала нанести своему ребёнку психологическую травму, но мальчик, совершенно не помня отца, адоптировался к столь экстравагантным условиям учёбы. Быстро поев и повторив домашнее задание, он взглянул на часы - было 7.50. Накинув на себя куртку, он распрощался с мамой и вылетел на улицу. Было солнечно и морозно, зима была в самом разгаре. Вздохнув поглубже, он направился к школе. В начальной школе Рудольф был твёрдым хорошистом, а в третьем классе ему и вовсе не хватило лишь одной пятёрки до полного отличника. Было обидно, но что поделать. В последствии его оценки постепенно стали снижаться, и к восьмому классу у него в табеле встречались и тройки. Учителя ломали голову над тем, как же мальчик смог так съехать. Настоящую причину знал лишь он сам. Рудольф перестал любить учиться. Искра стремлений к знаниям погасла, не успев толком разгореться. Школьные предметы ему быстро наскучили, учителя смертельно надоели. Но, что бы не расстраивать маму, Рудольф продолжал посещать школу, хотя безо всякого энтузиазма. Дорога много времени не отняла, и через десять минут он уже подходил к пятиэтажному школьному корпусу. Табличка на входе гласила: Школа №35. Увидев на ступенях несколько знакомых, он направился туда. На лестнице стояли несколько пареньков его возраста, кто-то курил. Последовал короткий ритуал рукопожатия, пара шуток на счёт учителей. Самым колоритным из всей компании был Денис Л, бывший ученик восьмого класса, отстранённый от учебного процесса за распространение листовок ненормативного содержания. Сейчас он был вольной птицей, нигде не учащейся и никому не принадлежащий. Его мать давно плюнула на образование своего свободолюбивого чада, пытаясь прокормить ещё четверых детей. В глазах друзей он был своего рода народный поэт, выражающий мнение большинства. Приглушенный звон прервал их посиделки, все расходились на уроки. День начинался, как и сотни других, бывших до него.
2.
На заднем дворе школы кипели нешуточные страсти - игра между восьмыми классами. Рудольф и Денис, конечно, играли за свой класс, хотя для кого- то он и был бывшим. Первый тайм они продули, пропустив гол с пенальти, и теперь яростно пытались отыграться в оставшееся время. И вот Рудольф напротив ворот соперника, стойка, подготовка к удару. Темнота, появившаяся ниоткуда, накрыла его вновь. Рудольф опешил. Он не знал, спит или бодрствует, сколько сейчас времени, какой день недели, какой год. Предыдущий сон ещё стоял перед его взором, не позволяя мальчику шевелиться, а вдруг опять появится таинственный троллейбус и его ужасающие пассажиры? Он стоял, не двигаясь долго, очень долго, но и у человека есть предел стойкости, мальчик громко чихнул. Тьма испарилась, теперь он был в старом пустынном бараке с огромными металлическими чанами, полными красящих веществ. Краски всех оттенков непрерывно перемешивались и булькали. Рудольф огляделся - барак был необитаем. В одном из чанов булькало сильнее, и паренёк поспешил туда. Гладь зелёной краски была безмятежна на первый взгляд, и лишь редкие пузыри сотрясали её монолитность. Медленно- медленно из краски появились человеческие пальцы, затем кисть руки. Мальчик давно бы бросился бежать, да ноги подвели, он стоял как вкопанный, наблюдая за страшной картиной появления кого – то, или чего – то. Появляющееся существо обрело человеческие очертания и неспешно, пугающе полезло по стенке чана. Стенка была пологой, зацепиться было не за что, однако существо не обращало на это внимание и упорно ползло к своей цели. Поневоле Рудольф вспомнил рассказы матери. Он понял, это - его отец. Где-то глубоко сознание и здравый смысл кричали ему, что это всё морок, сон или ведение. Рудольф знал - его отец был реален. С тошнотворным звуком человек, или нечто на него похожее, перевалился через край чана с краской и оказался у самых ног мальчугана. Щель, служившая ртом, открылась, и на подростка дохнуло смрадом и смертью:
- Рудольф-ф-ф! Иди к папе-е-е!- прочавкало оно.
Рудольф поступил так, как на его месте поступил бы любой нормальный человек, он закричал. Закричал страшно, безнадёжно, смирившись с судьбой и незавидной участью оказаться в руках такого отца. Слёзы отчаяния потоком хлынули из глаз, и мальчик зажмурил их. Прошла секунда, потом другая и снова тишина. На свой страх и риск он разлепил мокрые от слёз веки. Голубое небо вокруг, безоблачное, ласковое, чарующее. Обеспокоенные лица друзей и противников по футбольной команде. Рудольф неспешно поднялся и огляделся – та же футбольная площадка рядом со школой. Все на перебой стали рассказывать, как он вырубился, и начали подозревать, что это тепловой удар. Наконец подоспел школьный врач и два старшеклассника с носилками. Через час он отбыл в больницу. Уезжая, Рудольф успел бросить взгляд на красильный завод, которой теперь выглядел зловеще. Связаны ли как- то его таинственные видения и это древнее здание. Он не знал.


3.
К 5 часам в больницу подтянулась мама, и, переполошив всё лечебное заведение, всё же нашла отпрыска. Рудольфа положили в отдельную палату и подвергли тщательному обследованию. Результаты были в полной мере неожиданными, если не сказать страшными. Суровый старый доктор, на морщинистом лице которого можно было прочитать всю гамму эмоций, вывел маму Рудольфа из палаты и объявил приговор: мальчик, несмотря на прекрасное самочувствие, болен редкой формой поражения мозга – аукернисией. Он, как бы, проваливается в небытие на короткие промежутки времени и каждое такое путешествие приближает его к смерти. Мозг блокирует, какие – то участки сознания, ведя к разрушению нервной системы. Лекарства от этой болезни не существует. Крики и стоны матери Рудольфа были слышны по всей 6 – ой больнице. Она проклинала его папашу, красящий завод, докторов - она сходила с ума. Рудольф принял приговор на удивление стойко, ведь он подозревал, что с ним творится что – то неладное. Постепенно вечер сменился душной ночью, в больнице погасили свет и пациенты погрузились в дрёму. Но не все. Рудольф никак не мог заснуть, несмотря на лошадиную дозу снотворного, которое он принял на ночь по совету врачей. Да и засыпать он явно боялся, а вдруг пригрезится что-то страшнее троллейбуса и отца. Но ребёнок есть ребёнок - выключенный свет действовал успокаивающее, глаза слипались, организм засыпал. Рудольф почувствовал - это началось. И снова непроглядная тьма накрыла его, укутала в непроницаемый саван из чёрного бархата. Мальчик не шевелился, он держался до последнего вот уже несколько часов, мускулы его затекли - им явно нужен был отдых. Паренёк не, сколько боялся какого-то монстра или мертвеца, нет! Он боялся неизвестности, которая следовала за странной тьмой. И он захотел, очень сильно захотел оказаться сейчас дом, рядом с мамой. Рудольф шевельнулся, как ему показалось, в последний раз. Мальчик открыл глаза и недоверчиво осмотрелся – он был дома, в своей комнате. Со стен радостно скалились рок звёзды и актёры, успокаивающе горел ночник. Паренёк лежал на кровати, под одеялом, рядом сидела мама и, как раньше, читала ему интересную, захватывающую книгу! Он не мог в это поверить, его сновидение подчинилось ему! Впервые за эти дни он смог поспать нормально. Ему снились сладости.
На завтрак Рудольфа разбудила нянечка и, накормив завтраком, удалилась. Это утро выдалось каким – то особо мучительным: голова болела, мышцы ныли, не давая устроиться на больничной койке поудобнее. И ещё мучительно хотелось спать. Несмотря на спокойный ночной сон глаза мальчика слипались. Он неспеша откинулся на подушку, закрыл глаза и представил себе парк развлечений воскресным утром…
?
Эпилог.
Рудольф провёл в больнице ещё неделю. Каждое утро ему становилось всё хуже и хуже, потому врачи вынуждены были использовать мощное снотворное, для усмирения головных болей пациента. Дни Рудольфа проходили в неком забытье: короткие периоды бодрствования, приём пищи, процедуры.… Зато ночью мальчик отправлялся в чудесные странствования по миру грёз. Стоило ему что – либо представить, как тут же это происходило с ним. На восьмой день нянечка зашла, как обычно, накормить больного. Её нравился этот тихий и спокойный ребёнок. Рудольф лежал на кровати бледный и изнеможенный. Он спал. Многие потом не поверили рассказам нянечки, считая её старой, но она видела все. Мальчик вскрикнул во сне и затих. В следующее мгновение голова его, до этого мирно покоившаяся на подушке, взорвалась, разлетевшись на тысячи мелких осколков. Стены палаты окрасились кровью и останками мозга и черепных костей. На потемневшей от крови кровати лежало безголовое тело юного пациента. Так закончилась его жизнь. Но нянечка утверждала, что после того, как мальчик вскрикнул, в голове его как будто что – то лопнуло, во всяком случае, звук был похож. Рудольф, в который раз оказался в привычной теперь ему темноте и выбирал теперь, куда же ему отправиться сегодня. В итоге он остановился на футбольном стадионе в верхней части района, там должен был быть очередной районный матч. Привычно сосредоточился и…, ничего не произошло. Рудольф поначалу растерялся и попробовал снова. Тьма, окружавшая его, оставалось тьмой. И мальчик пробовал снова, и снова, и снова…. Он просто не понял, что умер.
02.08.2005

Сигнал пожарной тревоги, ворвавшийся в помещение, произвёл эффект разорвавшийся бомбы. Те, кто ещё несколько минут назад сидел и с полусонным видом смотрел в окно, на проезжающие автомобили и шныряющих туда-сюда людей, тут же очухались и вскочили со своих мест. Каменно-белое лицо-маска преподавателя по археологии осталось невозмутимым. В её практике такой случай был уже далеко не первым. Боже! Как она ошибалась!
-Никакой паники, это всего лишь пожарная тревога,- спокойно произнесла она, игнорируя вой сирены.
-Ни чего себе, горим же!- воскликнул Алексей и бросил возмущённый взгляд на сидящих вокруг студентов. Все понемногу стали выходить из какого-то необъяснимого ступора, который обуял сидящих в аудитории.
-А может, и нет ничего!- нахально бросил кто-то.
-А может и есть!- передразнил Алексей.
Маска невозмутимости на лице преподавателя, наконец, треснула, в глазах показался обычный человеческий страх.
-Хорошо, все организованно выходим на улицу. Только не убегать! Пара ещё не закончилась,- на одном дыхании выпалила она.
Галдёж тут же перерос в одобрительный гул. Археология не нравилась никому. Выйти организованно конечно не получилось. И, вскоре, узкую дорожку у факультетского здания заполнила молодёжь. Все – студенты Истфака.
Историки тут же разделились по интересам и встали группами чуть поодаль, ближе к площади, как бы показывая своё привилегированное положение. Культурологи и музеологи, напротив, старались держаться вместе. Кто-то курил. Кто-то ругался матом. А кто-то, как и я, разговаривал, обсуждая причины этого происшествия.
-Ну, и долго нас ещё здесь держать собираются?- возмущался я, стуча зубами.
Все наши вещи остались в раздевалке, а на улице было очень холодно. Были, образно говоря, в чём мать родила. Мой завистливый взгляд упал на Иру. Она была закутана в пожертвованную Дмитрием куртку. Захотелось позубоскалить по этому поводу, но всё же сдержался. Хватало мне и ноши в руках. То я, из вежливости, согласился подержать Олины сумки. Для всех нас было настоящим шоком узнать, что наша тихая Оля, оказывается, приторговывает на рынке и возит через факультет громадные баулы с обувью и шматьём. В этот раз это были валенки. Осень подходила к концу, скоро начинался новый сезон. Пальцы медленно, но верно немели, я терпел.
-А может, кто-то в туалете накурился, вот и включилось?- предположила Катя.
Из ушей её торчали бананы. Ну, конечно, не в прямом смысле этого слова. Так по-современному называются наушники, и Катя, законченная меломанка, носила их всё время. В мире уже не существовало песни, которую бы она не знала. А поскольку снимать наушники очень не хотелось, то пришлось ей научиться читать по губам. И в этом она, к слову, очень преуспела.
-Да быть такого не может, это же вам не школа!- возмутился Алексей и, в общем, был прав. Эта версия была слишком банальна. Потом в разговор вступил Дмитрий, но я уже отвлёкся, решив поудобнее перехватить сумки. Взглянул на Олю, не увидел никакого сочувствия. Чёрт! Иногда быть мужчиной нелегко.
Не зная, чем себя занять, я начал пробегать взглядом по толпе, машинально выискивая знакомые лица. И тогда я увидел его! Он шёл со стороны площади и постепенно приближался к нам. Со стороны он казался пьяным бомжем. Наверное, так оно и было. Днём на площади много народа не бывает, потому он так выделялся из прохожих. “Рождает же земля таких!”- подумал я и снова отвлёкся, привлечённый коротким фасоном одежды стоящих предо мной девушек.
?Уж не знаю, сколько времени я всем этим любовался, но только женский крик вывел меня из сладких грёз. Кричали пронзительно. К поначалу одинокому голоску присоединился целый хор подобных голосов. Я поднял взгляд и обомлел – асфальт был залит кровью. Яркая и густая, совсем не похожая на свой киношный вариант. В луже крови лежал преподаватель по латинскому языку. Сонная артерия его была вскрыта, как будто по ней провели мотком колючей проволоки. Обычно, такую рану принято называть рванной. Над ещё не остывшим трупом стоял, пошатываясь, бомжик. Лицо его, белее накрахмаленной скатерти, не выражало никаких чувств или эмоций. Я почему-то догадался, что он не живой и, бросив сумки, стал поворачиваться к двери факультетского здания. Благо, она была в трёх шагах от меня.
Студенты и преподаватели, как завороженные, смотрели на то, что делал бомжик. А тот, ни сколько не стесняясь, со смаком жевал кусок мяса, выдранный из шеи латиниста. Одной Кате было на всё наплевать. Она, закрыв глаза, колбасилась под незамысловатые ритмы и сосредоточенно пританцовывала. Мне повезло, я раньше всех понял, что следует бежать и, схватив первого попавшегося под руку (а это была Оля), стал протискиваться к выходу. Увидев это, моему примеру последовали Дмитрий с Алексеем, а также Ира, Женя и, наконец, прозревшая, Катя. Бомжик ещё даже не успел дожевать кусок преподавателя, как тот встал, и, наклонив голову, протянул руку в сторону толпы. Мгновение спустя, он неверной походкой стал приближаться к людям. Именно тогда все испугались по-настоящему и, поддавшись страху, ринулись в разные стороны. Мы побежали внутрь здания. Те, кто был вместе с нами, как-то сразу забились по аудиториям, в надежде найти временное укрытие. Я же целенаправленно вёл людей вниз, в библиотеку. Возможно, это было моей ошибкой.
Библиотека оказалась пуста. Во время эвакуации отсюда вывели всех, в том числе и обслуживающий персонал. Посовещавшись, решили никого не пускать и захлопнули тяжёлую металлическую дверь. И тут, казалось бы, в безопасности, страх овладел нами окончательно. Ира и Женя рыдали навзрыд, Оля пыталась привести в себя тупо уставившуюся перед собой Катю. Из её наушников доносилось: “Мы рождены, что бы сдохнуть! Да-а-а!”. Лёша, стоя на коленях, молился богу. Дмитрий же бегал туда-сюда в поисках тяжёлых предметов, коими можно было завалить дверь. Он боялся, что она не выдержит. Сама по себе, дверь была отличным изолятором, а вот стены нет. Прислушавшись, я понял – кричали люди. Среди этих звуков были и другие, рычащие, яростные и ни на что не похожие. Это были они.
Через три часа крики прекратились. Выплакав из себя всё, что можно было, Женя и Ира заснули прямо на полу, потеснее прижавшись, друг к другу. Дмитрий же рыскал по многочисленным ящиком и тумбочкам в поисках продовольствия для нашей компании. С утра ведь никто ничего не ел. На четвёртый час послышался скрежет. Острым когтем то и дело водили по металлу. Да, звук был не из приятных. Как же я позавидовал Кате и её бананам. Они были там и знали, что мы здесь. И они пытались добраться до нас. Дмитрий поделился своим уловом: пара шоколадок, пачка жвачки и пакетик растворимого кофе. Раздели и скушали шоколадку – чувство голода малость отпустило. На проверку оказалось, что в библиотеке совсем нет источников воды. То, что было в вазах с цветами, бережём как зеницу ока. Без воды мы здесь больше двух дней не протянем.
Прошло двенадцать часов. Напор на дверь усилился, скрежет становился всё сильнее и яростнее. Мы подтащили к двери комод и забаррикадировали её. От страха мы не знаем, куда себя деть. Дмитрий где-то окопал лопату и теперь говорит, что пророет в стене тоннель и выведет нас отсюда. А глаза при этом так и бегают. Я попытался объяснить ему, что там один бетон, но он мне не поверил. По-моему, он сошёл с ума. Всю воду уже выпили, но все пока держаться стойко, чего нельзя сказать обо мне. Вот, нашёл бумагу и ручку и записываю всё, что было, и, надеюсь, будет.
…прошло, наверное, дня два, мои часы встали. Горло распухло почти у всех, и мы уже не говорим, да и о чём? Дмитрий, несмотря на усталость, всё ещё роет свой ход. Он думает, что мы выживем, глупец, он точно сошёл с ума. Лёха же уже начал жевать книги, но, судя по его физиономии, это не очень вкусно. Мои записи вряд ли попадут кому-нибудь в руки, а потому признаюсь – начал думать о каннибализме. Вот, например Оля, такая аппетитная! Чёрт! Необходимо отвлечься. Видно у меня уже едет крыша. Но я ведь вижу то, о чём не подозревают остальные. Дверь деформируется. Долго она не устоит под неистовым напором бритвенно-острых когтей и зубов. Они голодны так же, как и мы. Я слышу это…
Ночь третьего дня. Это будет последняя запись. И я чувствую, что все шансы на спасение мы исчерпали. Все сейчас спят, один я бодрствую. Они говорили со мной и сказали, что завтра всё будет кончено, но мы не дадимся им живьём. Сейчас я допишу эти строки, возьму лопату и…. Пусть лучше мои друзья умрут от моей руки, а не в когтях безумных монстров. Они умрут во сне, а я …хотя бы поем напоследок.
08.12.2005

Лёша Курочкин полюбил химию ещё в детстве, когда чуть было, не спалил соседскую кошку. В школе Лёша был твёрдо уверен, что после выпускного вечера ему ода дорога - на Химический факультет Бернского университета. Экзамены являлись для него лишь мелкой помехой на пути к заветной мечте и, конечно же, были сданы с отличием. Алексей попал в волшебный зовущий мир атомов и мензурок, гидролиза и катализа, кислот и спиртов. Видимо, Лёша был единственным студентом на факультете, да что там, во всём университете, для которого нирвана наступала каждый учебный день. Естественно, согрупники, мягко говоря, его не жаловали. В конце первого курса, в начале летнего практикума, он получил меткое прозвище, прилипшее к нему надолго, ‘Лабораторный крыс’. Бегающие красноватые глазки, сальные прилизанные волосы, нечистая кожа, худощавость - вот он, Лёша Курочкин. Преподы же обожали талантливого студента, главным образом за внимание и исключительную память. Сомнительная слава гения химии гремела по всему факультету. ‘Менделеев нашей эпохи!’ - частенько говаривал декан.
И вот вначале второго курса Курочкин изменился. Это заметили все: и профессура и студенты. Но не все знали почему. И так немногословный, гений химических наук совсем замкнулся в себе и на все вопросы либо отмалчивался, либо бурчал что - то неразборчивое. Знающие бывалые студенты с умным видом доказывали, что у парня совсем съехала крыша. Но причина была банальна, причина была другой. Парень просто влюбился. После того, как к ним в группу перевелась Жанна, Алексей забыл о химии надолго. Новое сладостное чувство, которого ему раньше испытывать не приходилось, затянуло парня с особой силой. О знакомстве с девушкой не могло быть и речи, ведь в учебниках по химии об этом ничего не написано, а опыт у Лёши был минимальным. То есть вообще никаким.
Сжигаемый безответной любовью, Лёша сидел в университетской столовой и грустил. От него разило спиртом и другими, не менее резкими запахами, так что стулья в районе двух метров были свободны, как обычно. Вдруг паркет за его спиной застонал под тяжестью приближающегося, и тяжёлая мясистая ладонь с пальцами - сардельками легла ему на плечо. Это был Толстый. Настоящее его имя уже никто не помнил - так давно оно не звучало в стенах древнего университета. Про таких обычно говорят: ‘ Вечный студент’; и бывают правы. Толстый, с густой бородой, закрывающей лицо, и поросячьим телосложением, так и не смог закончить обучение на факультете. Он пытался много - много лет, но у него ничего не получалось. Зато его, по доброте душевной, взяли уборщиком в родной университет.
Ходили ужасные слухи, что в молодости его сбил грузовик, и Толстый чуть не откинул копыта. Но врачи спасли его от неминуемой гибели. Они перелили ему свиную кровь и часть внутренних органов на внутренности хряка. Это объясняло, почему тот такой жирный. Все верили этому, Алексей нет, а потому снискал уважение последнего. Низкий глухой бас прогремел эхом на всю столовую:
-Как жизнь?
Алексей не ответил, лишь ещё больше смутился и принялся рассматривать свои грязные ботинки.
-Проблемы что ли?- чуть тише спросил толстяк. Лёха молча кивнул.
-Наехал кто? Разберёмся!- прошипел толстяк.
Студент покачал головой и пропищал:
-Девушка есть одна…
-Так в чём же проблемы то…- несмотря на громкость беседы, на пару никто не пялился. К разговорной манере Толстого быстро привыкали.
-Я ей не нравлюсь,- подал голос Алексей.
-Да как такое возможно! Ну, очаруй её по всякому, стихи там разные, признания…
В чём в чём, а в любви Толстый знал толк. Девушки вешались на него с утра до вечера и с понедельника по пятницу, но никто не знал секрета его успеха. Природная харизма, если хотите.
В тот день Курочкин понял, зачем нужны друзья: что бы подавать хорошие идеи. К написанию любовного послания Лёха подошёл со знанием дела, со знанием химии. Ровно неделя сложнейших вычислений и опытов ушла на подарок любимой. Небольшая записка из белой бумаги с жаркими стихами из самой души.
Открытка лежала на опытном столе, немного поодаль в мензурке нагревалась жидкость ядовито-зелёного цвета. Лёха досчитал до двухсот и выключил спиртовку. В глазах его читалось нетерпение, вперемешку с ликованием. Он добился нужного результата. Подождав, пока жидкость остынет, он опустил туда обычную кисточку для рисования и тоненьким слоем нанёс субстанцию на листок. Жидкость впиталась мгновенно, открытка выглядела так же, как и раньше. Алексей аккуратно, двумя пальцами, поднял невесомый листок, а потом… с остервенением принялся его мять, топтать и мусолить. То, что осталось после этих процедур, мало походило на подарок. Прыщавый студент уставился на скомканный лист – лист зашевелился. Острые углы и грани его расправлялись, лист принимал свою изначальную форму. Спустя три секунды перед Алексеем был его любовный подарок в его первозданном виде. Завернуть послание в конверт было делом техники и, отправив весточку любимой, домой, Лёха стал дожидаться результата. А ждать пришлось долго, целых два выходных.
В понедельник на первой паре присутствовали все, кроме… Жанны и Курочкина. В лаборатории все обсуждали самые невероятные слухи о таинственной паре. Многие откровенно ржали и заваливались под парты от хохота. Ещё бы – Лёха и Жанна, кто бы мог поверить. Лабораторный крыс снова прославился на весь факультет. Во многом благодаря активной помощи Толстого, ежедневно рождающего очередную порцию слухов. Парочки не было день, два, неделю. Люди перестали смеяться и судачить, всем было интересно, где пропадают молодые люди. Любовь любовью, но пора и честь знать.
Ещё через неделю университет оделся в чёрные одежды, был траур. В окружной больнице после страшной болезни скончалась Жанна. Позже в туалетах по крупинкам обменивались информацией о том, что же всё – таки с ней произошло. Очевидцы утверждали: былую красоту девушка растеряла очень быстро. За два дня у неё вылезли все волосы, потом ногти и зубы, кожа обвисла спустя неделю. То, что осталось от девушки очень удачно можно сравнить с киселём, вечным напитком университетской столовой. Да, смерть её была ужасной. Все понимали, что Алексей будет убиваться не на шутку, ведь у них была любовь.
Толстый позвонил в квартиру ещё раз. Никто не ответил. Он слегка ударил в дверь, оказалось не заперто. В тесной студенческой квартирке пахло помоями. Казалось, Лёха не выносил мусор как минимум неделю. Кровать была расстелена и вся вымазана в каком-то желе рвотного цвета и завалена грязной одеждой.
-Нет его, наверное, потом зайду!- подумал Толстый и захлопнул входную дверь.
На столе стояла мензурка с зелёной жидкостью, рядом лежала кисточка из конского волоса. За две недели она успела полысеть.

30.11.2005

Большоё полутёмное помещение заполнено народом до отказа. Это бывший барак ныне пустующей военной базы. Люди внутри неспокойны: они громко кричат, смеются, упиваются тем, что происходит сейчас на импровизированном ринге. Они упиваются кровью борцов.
-Давай, Мишутка, поднажми!
-Рви его, Америка ты чёртова! Пусти кровь!- раздавалось ежеминутно из толпы неистовствующих болельщиков. На ринге в ожесточённой схватке столкнулись два крупных медведя. Один, бурый, привычного для русского человека вида. Другой, шерстяной красавец с пушистым загривком, медведь-гризли. Хищники грызлись без пощады, раздирая в клочья шкуры, обламывая клыки, вырывая куски красной плоти…. Но не один не мог взять верх. Вот они отскочили друг от друга, и, пользуясь краткой передышкой, пытались перевести дух. Толпа взорвалась требовательными криками, с разных сторон к животным потянулись длинные металлические шесты, наконечники которых больно били электричеством. Оба медведя не раз испытали за свою жизнь эту унизительную боль и, как бы понимая намёк, снова ринулись друг на друга. Столкнулись, сцепились. Гризли потерял бдительность лишь на долю мгновения, но этого времени с лихвой хватило его противнику. Пятисантиметровые клыки бурого мишки мёртвой хваткой впились в горло собрата из Америки. Челюсти сжались – хлынула алая кровь. Зал победно взревел, вернее та его половина, что поставила на Мишутку. Его противник безжизненной тушей повалился к ногам триумфатора. Оставшийся в живых медведь зарычал, когда появились загонщики, в руках у каждого был электрический шест. Волей – неволей пришлось подчиниться. Медведя, окружив со всех сторон, скрутили и отправили в вольер, ему ещё предстояла встреча с ветеринаром и огромное количество обезболивающих уколов.
Толпа медленно, но верно расходилась, всё меньше и меньше зевак оставалось в бараке. Мёртвого гризли так и не убрали из ямы, заполненной жёлтым песком, местами, потемневшем от крови, особенно под самим животным, труп остался хозяевам. К трупу подошёл неряшливо одетый пожилой мужчина. По красным пятнам на лице и трясущимся рукам можно было предположить, что он, большой любитель выпить. Да, это было именно так. Юрий Соломонович не расставался с бутылкой ни на минуты даже на работе, а уж во время поединка своего любимца и подавно…. По правую руку от него стоял молодой человек удивительных размеров. Для своих восемнадцати лет он был даже слишком могуч. Высокий, широкий в плечах и с пудовыми кулаками, Саша работал в зоопарке, сколько себя помнил. Сиротой пригретый Юрием Соломоновичем, он искренне был благодарен ему за путёвку в жизнь, так как нашёл в зоопарке своё призвание. Никто так хорошо не ладил с животными, как Александр, прозванный за могучее сложение Атлантом. Сам же директор зоопарка относился к парню, словно к родному сыну. Сейчас оба они стояли у тела поверженного князя зверей. Оба они потеряли друга….
-Эх, Буш! Видать, стар ты был для таких развлечений…. А всё я виноват, прости дурака старого…,- пустив слезу, Юрий Соломонович приложился к бутылке. Александр же, ни слова, ни говоря, опустился на грязный песок, положил руку на ещё тёплый бок и закрыл глаза, прислушиваясь. Да, сердце животного перестало биться. Мысленно попрощавшись с любимцем и гордостью всего зоопарка, он отправился на улицу, подгонять их фургончик. Предстояло вести поверженного бойца на скотомогильник….
Уже глубокой ночью странная пара в старом, еле ползущем по дороге, грузовичке достигла окраин города, именно там располагался негласный скотомогильник. В кузове лежало мёртвое животное, накрытое брезентом. Они ехали уже почти полтора часа, и всё это время Саша вспоминал, как же они ввязались в эту историю с нелегальными боями животных. Причина была, конечно, банальна – государство не давало зоопарку денег. Приходилось всячески вертеться в поисках частных спонсоров, а животные хотели кушать хотя бы раз в день. Именно тогда, когда немногочисленный персонал зоопарка потерял всякую надежду, Юрий Соломонович через своих давних знакомых узнал о сравнительно лёгком, а главное быстром способе добычи денежных средств – подпольные бои без правил. Животные бои. Необходимо было подать заявку и ждать, пока вас не вызовут в нужный день, ну и привести бойца естественно. Посовещавшись с единственным близким человеком, то есть с Сашей, директор решил рискнуть. Решил выставить на бой медведя, потому как самые высокие деньги крутились именно вокруг таких поединков. Поединков, когда ставкой являлась жизнь! Александр изначально был против всего этого, но, поддавшись на уговоры учителя, всё же смирился.
С некоторых пор Буш стал для него ещё роднее, чем был раньше. Мохнатый гигант помог обрести Атланту любовь. В один прекрасный летний день, когда зоопарк не закрывали круглые сутки и посетителей было хоть отбавляй, не менее прекрасная девушка, по виду спортсменка, с гривой огненно-рыжих волос засмотрелась на старого разыгравшегося медведя. Она так увлеклась этим зрелищем, что не сразу заметила, как шаловливый зверь нечаянно утянул в свою клетку её сумочку. На счастье, Александр как раз убирал в клетке медведя, совершенно не опасаясь хищника. У всех животных он был за своего, и даже пугливые белки нередко кормились с его рук. Саша вернул сумочку владелице, у них завязался разговор и пошло, поехало…. Теперь Александр не мыслил жизни без той, кого он любил всем сердцем, всей своей чистой душой….
Не только смерть давнего друга мучила утомлённоё сознание парня. У его любимой на днях должно было состояться день рожденье, а зарплату работникам зоопарка задерживали уже третий месяц. Александр сидел на мели, да и занять у кого-то не представлялось возможным. В кармане Юрия Соломоновича деньги не задержались принципиально дольше нескольких часов. Но, тем не менее, его семья умудрялась вести относительно нормальное существование…. Александру нужны были деньги, а денег в ближайшем будущем не предполагалось.
-А может, в ресторан его сдадим? Там вроде круглосуточно принимают…,- стыдясь своих слов и пряча взгляд, сказал директор. Саша промолчал. Они проехали ещё немного. Вдруг машина резко затормозила. Александра посетила интересная мысль…. Он принялся шёпотом пересказывать свою задумку Юрию Соломоновичу, тот ловил каждоё слово, становясь, всё мрачнее и мрачнее. Теперь уже Саша горячо уговаривал довериться ему, поддержать, ведь он придумал отличный способ заработать. В конце концов, старик не выдержал.
-Чёрт с тобой! Делай, как знаешь, но ты хоть понимаешь, на что идёшь? И ради кого?- спросил он. Александр кивнул и, достав охотничий нож, подарок на восемнадцатилетие, пошёл к кузову. Провозившись около получаса, весь испачкавшись, он вернулся со странным свёртком. Шерстяным свёртком. Потом машина, повернув, направилась к ближайшей шашлычной. Там принимали любое мясо….
Следующее утро атлант встретил за старой швейной машинкой, он работал. А Юрий Соломонович, пропив вырученные за мясо деньги и помянув мишку, вновь подал заявку на бои. На медвежьи бои. Смерть Буша списали на якобы буйствующую чумку и благополучно об этом забыли. А через неделю начался бой…. Бой со ставкой больше чем жизнь….
Большоё полутёмное помещение заполнено народом до отказа. Это бывший барак ныне пустующей военной базы. Люди внутри неспокойны: они громко кричат, смеются, ругаются, предвкушая кровавое зрелище. Бледный как смерть Юрий Соломонович привёз на ринг нового медведя, похожего на преставившегося Буша как две капли воды. Тот же оттенок роскошной шерсти, те же повадки, но взгляд какой-то другой, можно подумать даже человеческий…. Загонщики окружили спокойно сидящее животное, погнали к песочной арене, медведь не сопротивлялся. На миниатюрном поле его уже ждали. Сегодня бои почтил своим вниманием местный авторитет и крупный бизнесмен, которого знали все. Именно его любимец, полярный медведь по кличке Альбинос, сражался против питомца директора зоопарка. Бизнесмен поднял руку – бой начался! Разозлённый до нельзя пред боем, Альбинос кинулся на видимого врага, но тут же остановился, встретившись с противником взглядами. Со стороны это выглядело очень странно: два медведя, что должны были в бешенстве рвать друг друга, просто сидели и смотрели друг на друга. Вдруг гризли спокойно и величественно встал на задние лапы, как будто делал это постоянно, протянул мохнатую лапу в сторону полярного мишки. И тот, как бы поняв собрата, лёг на спину, подняв к верху задние лапы. Толпа вокруг недоумённо молчала. Никто не понимал, как такоё возможно!
-Мой победил! Мой!- радостно закричал Юрий Соломонович, разорвав повисшую в бараке тишину. Тут же загудела толпа. Свистели, кричали, орали благим матом – им такой бой явно не понравился, как он не понравился местному авторитету. По щелчку его пальцев к животным придвинулись загонщики, взяв электрошоковые палки наизготовку. Медведи не реагировали. Бизнесмену это надоело, он приказал растормошить тварей, ему хотелось увидеть хороший, кровавый бой, ведь для этого он и купил медведя. Гудя, словно шмель, длинная палка обожгла электричеством лапу белого медведя, потом ещё и ещё…. Гризли тоже доставалось несчадно, но они терпели, не делая попыток прекратить мучения. Загонщиков сбегалось всё больше и больше, удары становились всё болезненней, а терпения всё меньше.
-Прекратите, что же вы делаете, это же ч…,- голос директора зоопарка потонул в общем гвалте. Первым не выдержал Альбинос. Широко размахнувшись лапой, он припечатал одного из незадачливых мучителей, вцепился в плечо второму, запрыгнул на третьего…. Загонщики увеличили напряжение, теперь каждый удар оставлял на шкурах страшные раны. Запахло палёным. Не выдержав издевательств, гризли присоединился к собрату, яростно разбрасывая людей с шестами. Два гиганта с животной яростью сражались за свои жизни. В бараке началась паника, люди с дикими криками бежали…. Кровь людей и медведя в тот день щедро окропила речной песок арены. Но численное превосходство загонщиков стало сходить на нет. Тогда в руках у людей появились ружья. Патроны 12 калибра рвали медвежьи шкуры, оставляя раны, несовместимые с жизнью. Вот упал, сражённый очередной порцией выстрелов белоснежный гигант. Альбинос закрыл окровавленные глаза. Он умер. И лишь гризли продолжал сопротивляться. Он, как будто, был создан из стали, но ружья в руках людей всё же взяли верх. Словно могучий дуб, медведь рухнул рядом с белоснежным, окровавленным телом. На нём и самом не осталось живого места. Живые человеческие глаза медведя нашли рыдающего на краю ринга рыдающего в истерике Юрия Соломоновича. Скупая слеза появилась на подрагивающих веках, дышать было всё сложнее. Он понял, что всему конец: и жизни, и любви…. Александр боролся за жизнь, цеплялся за неё до самого конца….
02.05.2006

В тот день всё было как всегда: звонок от Петровича, поход в магазин, водка и закуска. Николай не стремился разнообразить свой досуг, если выпадал свободный вечер, старый майор проводил его в компании друга детства – Петровича. А весь их отдых заключался в походах по винным магазинам с дальнейшей дегустацией купленной продукции. Пили только водку и только дорогую – старые друзья были при деньгах. Петрович являлся директором мясомолочного комбината уже десять лет. Николай служил в ракетных войсках специального назначения в звании майора. Это было все, что знали друзья про место его работы, в том числе и Петрович. Но в тот день всё изменилось…
После пятой рюмки Николай захмелел не на шутку и уже мало понимал филолсовствующего о жизни друга. Стрелка часов замерла на четырёх и, как казалось Николаю, не собиралась двигаться дальше. Красными воспалёнными глазами он взглянул на пустую рюмку и принялся разливать остатки напитка. Петрович удовлетворенно кивнул и продолжил о своём. Они чокнулись рюмками, выпили. Через завесу плотного алкогольного тумана до Николая долетели слова Петровича.
- Всю свою жизнь на них пашу, а они мне даже зарплату повысить не могут!- возмущался он.
-Да, знали бы, с каким человеком дружишь, мигом бы одумались,- зло проговорил Николай.
-Да ты же вроде у себя небольшая шишка, и подчинённых нет…,- Петрович захрустел огурцом.
-Не в этом дело…,- протянул Коля и подвинулся к другу поближе. - Про ядерную кнопку слышал когда-нибудь?
-Ну, слышал. А что?
-Что!? Знаешь, кто эту кнопку охраняет?
-Кто?
-Я! Я одним нажатием миллион людей могу разом…,- закричал Николай.
-Брешешь! А что ж ты раньше-то молчал?
-Тайна это государственная, так что никому!- он жестом закрыл Петровичу рот.
-А все мы под генералом Курбатовым ходим. Он с президентом общается. Одно его слово и конец Европе и Америке разом…,- продолжал говорить Николай.
Петрович, сначала не поверивший другу, вскоре сидел, открыв рот. А Николай всё рассказывал и рассказывал. И про базирование тактических ядерных ракет, и про то, как с прошлым президентом в бане мылся, и про счёт в центральном банке Москвы, в котором лежали шестизначные суммы. Потом непонятно от чего заплакал и полез целоваться. Так они и заснул на кухне, среди пустых бутылок и недоеденной закуски. А на утро разошлись по своим делам. Один на завод, которому посвятил большую часть своей жизни. Другой на секретный объект, на котором служил уже четыре года и скоро собирался выйти на пенсию. Один из них забыл о ночном разговоре, другой нет…
Николай встал в полный рост, отодвинув надоевшее кресло, и попытался размять затёкшую спину. Взгляд его невольно упал на лежащий на столе журнал и бокал шампанского. Часы громко пробили полночь, и мужчине стало грустно. Ну почему именно его поставили в ночную смену под Новый Год? Его молодые сослуживцы заранее оформили отпуска и теперь сидели по домам, обнимая смазливых жён и поздравляя друзей с Новым Годом. И ещё он был уверен, что они смеялись над старым нерасторопным майором. Все в эту ночь были счастливы, даже, казалось, пульт ракетного управления. Десятки разноцветных ламп, делавших его похожим на гирлянды, бесперебойно мигали, оповещая оператора о нормальной работе всех систем. Поздравив себя с наступающим, Николай отпил из бокала шампанского и скривился. Водка нравилась ему намного больше. Но на базе действовал сухой закон, за соблюдением которого неусыпно следили объективы видеокамер. Майор скривил страшную рожу в одну из них и с силой, превозмогая протесты организма, влил остатки того пойла, что принято называть шампанским. Делать было нечего – журнал на столе прочитан от корки до корки. Не зная, чем себя занять, Николай попытался настроить принесённый из дома телевизор. За этим занятием его и застал телефонный звонок. Николай сначала даже не поверил, что кто-то помнил о его существовании. Он неспеша подошёл к аппарату и снял трубку.
-Да, слушаю.
-Майор Коваленко?
-Да…, а кто говорит?- на другом конце провода послышалась короткая возня и пара звуков, очень похожих на сдерживаемые смешки.
-Говорит генерал Курбатов. Повторяю: генерал Курбатов. Мы подверглись объединённой ядерной атаке Соединённых штатов и Европы. Санкт-Петербург уничтожен, многие города лежат в руинах. Приказываю вам нанести ответный удар. Выполняйте приказ!
-Слушаюсь, товарищ генерал!- прохрипел Николай и бросился к пульту управления. Вдохнув поглубже, он разбил защитное стекло и медленно надавил на кнопку. Казалось, ничего не произошло, всё осталось на своих местах. Конечно же, он ошибался. Десятки тактических ядерных ракет вышли на околоземную орбиту в поисках запрограммированной цели. Закончив ввод координат, мужчина бросился к трубке.
-Товарищ – генерал, ваш приказ выполнен…,- проговорил он.
-С Новым Годом! Ну, как тебе наша шутка!- донеслись из телефона радостные голоса.
Николай побледнел и до хруста в пальцах сжал трубку, из которой доносился голос Петровича.
-Коль, ты там скоро отдежуришь? Мы тут на квартире у меня собрались, так что приезжай…,- кричал он.
Николай выронил телефон из трясущихся рук. Ими же он расстегнул кобуру и достал табельный пистолет. Снял с предохранителя.
-Коля, ты где там?- на другом конце провода Петрович расслышал тихий хлопок. К мужчине подошла миловидная женщина и поинтересовалась, скоро ли прибудет майор.
-Да хрен его знает, хлопки у них там какие-то, может, свою вечеринку затеяли, бутылки открывают…,- ответил Петрович, пытаясь перекричать орущий магнитофон. Вскоре, бросив попытки докричаться до друга, он присоединился к празднующим. В бункере, в котором дежурил Николай, зазвонили разом три телефона. Николай не мог снять трубку. Тем времен ракеты достигли своей цели.
На квартире праздник шёл полным ходом.
-Эй, Петрович, закрой окно, жутко дует!
-Без проблем!- откликнулся Петрович.
Он подошёл к окну и закрыл форточку. На горизонте появилась яркая вспышка, потом ещё одна, и ещё…. Петрович протёр глаза.
-Ребята, салют…,- закончить он не успел. Американцы нанесли контрудар по России…
28.01.2006

Посвящается самому обаятельному и привлекательному председателю
"Лиги молодых писателей". Дмитрию Марьеву, создателю безусловно гениальной повести-эпопеи,
на основе которой написан этот рассказ и Ф.А. Дорофееву, моему научному руководителю,
который не выгнал меня пока...
Октябрь, мерзко и грязно. Нет, Мустафа не любил осень, по крайней мере в этой забытой Аллахом стране. Вот уже, почитай, третий месяц его батальон в составе экспедиционного корпуса "Зелёное знамя" сражался с жалкими остатками некогда могущественных вооружённых сил Российской федерации. И третий месяц подряд так гладко проходившее по-началу наступление не сдвинулось с места, как бы ни старались многочисленные генералы Соединённых Штатов Америки. Мустафа зло сплюнул в придорожную канаву и огляделся по сторонам - никого. Как раз подошло время вечерней молитвы, а он не любил делать это при свидетелях. В принципе, правоверному должно наплевать на всякие условности и не обращать внимание на насмешки тех же бритоголовых янки, но... мустафа почему-то не мог. Каждый раз, общаясь с Аллахом через молитву, он чувствовал себя постыдно и глупо, словно нашкодивший ребёнок. Странно, но на родине воин Джихада не замечал за собой таких странностей. Да, война всех меняет...
Мустафа опустился на коленях в холодную липкую грязь чужой русской земли. Такой жирной, такой вонючей... И нигде, нигде он не заметил и щепотки обычного песка, того самого, что вдоволь можно было найти у него дома, в Северной Африке. Марокко... Словно мечта, родная деревня стояла перед глазами, маня, убаюкивая, призывая к себе. Потомок бедуинов даже зажмурился от удовольствия. Да, он вернётся туда. Вернётся, как только неверные российские собаки будут разбиты. Они не могут не проиграть, коалиция превосходит их во всём: в людях, артиллерии, снабжении. Не могут.
Сняв автомат с предохранителя, просто на всякий случай, он положил его рядом, под правую руку. Внезапаный порыв ледяного ветра заставил тело машинально дёрнуться. Что же это такое? Складывалось впечатление, что в этой поганной стране солнца почти не бывало. Сетуя на судьбу, Мустафа вздохнул и зачерпнул ладонью смёрзшийся коричневатый ком глины, помял его в руках, а потом растёр по лицу, произнося усвоенные с молоком матери древние формулы молитв Всевышнему. Противно, но другого выхода не было, так предписывал мусульманский обычай - где бы ты не находился, должно совершать омовение, пусть даже песком или...грязью. Сделав нужное количество поклонов, Мустафа поспешил подняться и отряхнуть маскировочного цвета просторный халат. Поправив вязанную чалму, араб вновь поставил автомат на предохранитель. Вдруг что-то изменилось, он почувствовал, сам не зная как, чьё-то присутствиие. Автомат мигом оказался в руках, солдат закрутился, тыча дулом во все стороны, ища противника. Вокруг тишина. Никого. Ругнувшись, Мустафа плотнее запахнулся в свою одёжу и пошёл по направлению к своему блокпосту.
Как оказалось, его уже ждали. Весь личный состав их роты сгрудился вокруг холенного американского лейтенанта. Тот о чём-то докладывал командиру роты. Последний радостно скалился, показывая сверкающие челезные зубы, добытые в одном из первых боёв с русскими. Мустафа спросил ближайшего бушмена, в чём же заключалась причина оживления. Ответ оказался на удивление прост - скорая атака. От американцев пришёл приказ наступать в районе Щербинок. От края города полоска в 10 км. ещё оставалась в руках русских. Её следовало отбить, закрепиться и при подходе резервов продвигаться вглубь территории противника. Задача казалась проще некуда и после месячного отсутствия боёв была воспринята на ура. Атаку назначали на шесть утра. Всю ночь застава не умолкала. Все обсуждали грядущее, шутили, пили воду в виду отсутствия чего-то более крепкого. У Мустафы тоже не получилось сомкнуть глаз. Он лежал на своей койке и наблюдал за грязным пятном на крыше недавно сколоченной казармы. Он молился Аллаху, прося, что бы завтра всё закончилось, что бы город пал и в войне наконец-то наступила завершающая стадия. Он и сам не заметил, как наступило утро...
-Аллах акбар! - крик командира разорвал предрассветный туман. Сотня глоток взревела, и крича что-то в том же духе кинулась в жидкий пролесок. С противоположной стороны раздались первые робкие выстрелы, спустя мгновение взревел пулемёт, посылая свинец навстречу мусульманам. Большая часть роты тут же залегла, остальные опустились на землю по несколько другой причине. Арабы замешались ненадолго и открыли ответный огонь. Тьму то и дело прорезывали длинные очереди и отдельные меткие выстрелы - с русской стороны работали снайпера. Мустафа старался ползти как можно ниже, то идело останавливаясь, что бы выпустить пару патронов в тёмную пустоту. Рядом, громко всрикнув, свалился ещё один воин Аллаха, выстрел разорвал ему горло. Захлёбываясь кровью, умирающий протянул руки к Мустафе.
-Ты уже в Раю, брат. Ты заслужил. Передай Пророку, что бы оставил пару гури для меня! - закричал смертельно раненному араб и пополз дальше. Тело ещё около минуты билось в конвульсиях, потом затихло. Перестрелка не прекращалась. Несмотря на кинжальный огонь с деревьев, рота мусульман продвигалась. В стане русских видимо поняли, что время отступать - одиночные выстрелы начали стихать. Но всё также дико ревел старый пулемёт "Максим", щедро даря желанный рай воинам Джихада. Мустафа понял, что пулемётчики не собираются отступать и будут прикрывать отход своих до ближайшей деревни. В эту минуту в сердце его возникло внезапное уважение к стойкости русского солдата, во многом похожего на правоверного мусульманина. Оба могли фанатично драться до конца.
Командир прокричал новый сигнал к атаке, подогрев его напоминанием о том, что Аллах наблюдает за своими детьми. Немногие из оставшихся в живых вскочили и кинулись бегом к пулемётной точке. Не добежал никто. Продырявив сотней пуль пять тел, пулемёт замолчал. Почему-то Мустафе показалось, что пулемётчики перезарежают свой смертельный агрегат, он вскочил и ринулся туда, где теперь лежали свежие, ещё неостывшие трупы. Остатки роты поднялись и устремились следом. Мусульманин ворвался в окоп на минуту раньше остальных и... замер. У пулемётной станины, торопливо приспосабливая ленту в патронник сидели молодая девушка лет семнадцати, восемнадцати и маленький мальчик с грустным лицом и загипсованной ногой. Только полный идиот не понял бы, кто всё это время сидел за пулемётом. Вскинутый автомат, с которым Мустафа запрыгнул в неглубокий окопчик опустился... Или это опустились его руки? Он не успел понять. Следом в окоп ворвался командир с жутким, перекошенным лицом. Девушка вскунула руку, попыталась дотянуться до пистолета системы Стечкина, что лежал у пулемёта. Не успела... Командир дико взревел и рванув свою трафейную шашку, снятую с трупа какого-то казака, и полоснул молодуху по лицу. Острая сталь рассекла черепную коробку словно масло. Тело девушки легло в ногах остолбеневшего малыша. Красивые рыжие волосы девушки разметались по дну неглубокой ямы, закрыв, словно ковром, тёмную землю. Мальчик опустил глаза, посмотрел на ту, что ещё несколько секунд назад лихо стреляла из пулемёта. Нет, он не заплакал. Просто опустился на колени, держась за земляной край, и начал выдирать пистолет из цепких пальцев мёртвой девушки.
-Нет! Не делай этого! - это было всё, что смог выдавить из мигом пересохшего горла Мустафа. Командир, заинтересовавшийся захваченным пулемётом, обратил внимание на пацанёнка.
-Добей его! - зло бросил командир и отвернулся обратно к пулемёту. Мустафа превозмогая себя поднял дуло автомата, в это время мальчик как раз вырвал у девушки пистолет и прицелился. Их глаза встретились. Выстрел прогремел подобно медному тазу, по которому вдарили со всей мочи. Командир повалился на тело своей жертвы - девушки с пулей в затылке. Мустафа же так и не смог двинуться, будто всё его тело сковало параличом. Мальчик выронил внезапно отяжелевший пистолет из ослабевших пальцев и теперь уже дал волю слезам. Рёв ребёнка оказался тем, что вырвало Мустафу из мира грёз и статики. Он тут же сорвался с места и разрядил остатки магазина в строну подбегающих силуэтов своих сослуживцев. Понимал ли он, что делает в этот момент? Наверное да...
Автомат выплюнул последний патрон и заскрипел, прося добавки. Бросив оружие, мусульманин подхватил ревущего ребёнка на руки и кинулся в сторону ближайшего населённого пункта - деревни Бещенцево. Сердце прыгало в груди, словно неугомонный пёс, ребёнок никак не успокаивался, а Мустафа всё бежал, с минуты на минуту ожидая получить пулю то в голову, то в спину, как повезёт...
Его остановили на околице деревни. Из кустов, прямо навстречу выпрыгнули два солдата и приложили по голове палкой. Мир, бешенный мир, что ещё недавно сосредоточился в бегстве от своих и чужих померк. Он пришёл в себя уже связанным по рукам и ногам, в одном из деревенских домов. За столом в свете тусклой маслянной лампы сидели и разговаривали седой дед в рваном тулупе и человек средних лет в камуфляже. Мустафа не понимал ни единого слова.
-Вот, товарищ майор, негру поймали, когда он нашего Ваньку-то тащил. Видать, хотел Богу своему нечистому жертву принесть. Катеньку, видать, уж пустили на это дело, супостаты...
-Ты дед не спеши с выводами. Зачем ему тогда к вам в деревню бежать было, если позицию в предлеске они взяли. Там бы и могли ритуалы свои проводить. Что-то здесь не клеится.
-Да ясно всё, шпийон, он, и все дела! Повесить вона на суку, пущай с ветер с ним поиграет.
-Успеете, сначало нужно с ним поговорить.
-Да он же не бельмеса не понимает по нашенски-то...
-Сейчас увидим, - майор подошёл к связанному и заговорил на удивительно чистом арабском. Мустафе не было причин врать, он во всём признался. Майор выслушал рассказ, сурово сдвинул густые брови, но, вроде бы, поверил. Из истории народов Северной Африки, что когда то давно, до войны ему читали в Университете, он знал, как ценят слово и собственную честь жители Магриба.
-Развяжите его, он не опасен, - приказал военный по-русски. Дед попротестовал для вида, но развязал мусульманина. Потирая затёкшие запястья, Мустафа присел за стол, на котором майор расстелил карту местности. Эх, прощай, милое Марокко... Грязный чёрный палец начал показывать расположение известных ему частей и складов.
Влетевший в комнату солдат с винтовкой чуть не снёс дверь с петель.
-Враг в деревне! - рапортовал он старшему по званию. Майор сорвался с места и кинулся на улицу. Дед снял со стены старое двуствольное ружьё и последовал за ним. Мустафа сидел в одиночестве не более секунды. В далеке раздались первые выстрелы... Его судьба оказалась связана с этими людьми... Он понял это. Мустафа поспешил следом. Из огородов лезли бравые янки, но наткнувшись на мины и потеряв около двадцати человек отошли чуть назад, ожидая сапёров. Талибы подошли со стороны дороги и наступали плотными цепями при поддержке миномётов. Хлипкие заслоны русских оказались прорваны и все выжившие бойцы, жители деревни вынуждены были бежать в центр деревне, к старому, полуразрушенному участку семьи Кругловых. Развалины кирпичного дома и древесный мусор образовывали идеальные пехотные укрепления. Там-то и засели остатки пехотного отделения майора и все местные. С ними засел и Мустафа. Несмотря на настойчивые просьбы, оружия ему не дали, а может быть просто не поняли. Все напряжённо ждали. Перестали раздаваться взрывы со стороны огородов - там уже во всю трудились американские сапёры. Талибы и янки показались почти одновременно. Загрохотали пулемёты, забились в дикой тряски автоматы, затрещали винтовки. Смерть носилась туда - сюда, обрывая невидимой косой людские жизни. По началу удача благоволила оборонявшимся, но арабы потащили миномёты и ситуация в корне изменилась. Как только первые мины разорвались множеством осколков в гуще людей, Мустафа понял, что они проиграли. Позицию было не удержать не при каких обстоятельствах, оставалось лишь смотреть как обрываются в огненных вспышках всё новые и новые жизни. Но русские, словно каменный монолит, твёрдо стояли , не покидая огневых точек. Уже больше половины всех пулемётов замолчало, единицы из былых защитников продолжали отстреливаться. Дед с лицом, напоминающим решето, с кровавой бородой лежал в ногах у Мустафы, рядом сидел бледный мальчик с гипсом на ноге, а вокруг жирную осеннюю землю устилали тела. разозлённые донельзя, умывшиеся кровью янки и арабы полезли на импровезированные баррикады, в рукопашную. Последние уцелевшие встали в круг над уцелевшими и приготовили топоры и шашки. В страшной резне погиб тот боец с винтовкой, сообщивший майору об атаке. Погиб и сам майор, унеся с собой на тот свет пятерых нападавших. Последнее сопротивление расстаяло. У горстки молодёжи и стариков остался стоять лишь один человек со старым ружьём. Американцы окружили выживших и ждали команды. Вперёд вышел лейтенант, которого Мустафа сразу узнал. Он потребовал сложить оружие. Не торопясь - теперь уже было некуда, Мустафа взвёл курок и приставил приклад к плечу. Лейтенант повелительно повторил свою команду. Мустафа знал, что он не попадёт в Рай, тем, кто предал веру одна дорога - в губокую бездну. Два снопа искр вырвались из двух дул одновременно, так же одновременно грудь и форма лейтенанта окрасились кровью. Солдаты янки без команды открыли огонь. Сотни ярких вспышек - последнее, что запомнил Мустафа в своей достойной жизни.
В Раю Мустафу встретил Пророк и сам поднёс ему прохладный кубок, отвёл в общество красивейших гури на свете и рассказал пару историй о командире и лейтенанте, что будут коротать своё время в Аду ещё очень - очень долго.
17.12.06
23:34

Когда оно закончилось? Моё счастье.… Да и было ли оно? Может, я просто выдумал его и жил в мире своих грёз и желаний на протяжении нескольких месяцев…. Может быть…. Возможно, ли, что я каждый день выдавал желаемое за действительное и просто закрывал глаза, слепо взирая на жестокую реальность. Возможно…. Чёрт! Кто же сможет ответить на эти вопросы, если сам я этого сделать не в стоянии. Нет, нужно успокоиться и сосредоточиться. Мне нужно вспомнить…. Вспомнить, как всё это начиналось….
Да, я помню. Помню тот день, когда впервые увидел её. Наше неожиданное знакомство состоялось летом, но было ли оно так неожиданно, как мне до сих пор казалось. Теперь, после долгих, многомесячных размышлений я понял. Сама судьба связала нас тогда, столкнула в том старинном здании. Студент, зачисленный совсем недавно, приехал на отработку. Приехал по приглашению Приёмной комиссии. Этим студентом, как ни странно, был я. Этот студент закрыл дверь душной комнатёнки, в которую едва вмещались семь человек, оставив за плечами суету того, другого мира. Теперь он назывался студентом. Но и в этой обстановке крохотного помещения хватало суеты и хаоса. Люди сновали туда-сюда, торопились поскорее закончить неотложные дела. Среди бесконечного клубка нервов и беспорядка студент заметил одинокий островок спокойствия. За столом сидела девушка и перебирала доверенный ей бумаги. Божественное спокойствие и грация наполняли каждое её движение. Люди вокруг громко переговаривались, грубо шутили. Она молчала. Сидела и безропотно выполняла свою работу. В тот день я понял – ангелы иногда ещё спускаются на грешную землю, пусть и не часто. Мужчина, который был в комнате главным, заметил стоящий у двери одинокий силуэт. Ему, безликому студенту, которых главный за свою долгую жизнь перевидал тысячи, предложили сесть за стол и разделить с ангелом её работу. Я даже не поверил. Судьба продолжала крутить своё колесо. Главный бросил на ходу пару слов по поводу личности незнакомки и скрылся за дверью. Студент сидел, не двигаясь, казалось, чувства обманывают его. Рядом, скромно потупив взор, усердно перебирая листы бумаги, сидело человеческое существо. Существо из плоти и крови. Девушка….
Вдруг она оторвалась от своей работы и в упор посмотрела на студента. Она посмотрела на меня! Вот! Именно в тот день жизнь моя изменилась, хотя сам я этого не осознавал. Мы провели вместе три дня…. Три долгих летних дня. Праздник для двоих. Мы беседовали, смеялись, обсуждали недалёкое будущее. Она улыбалась мне, я улыбался ей. О боги, как же она умела улыбаться! И каждый раз, когда милый сердцу лик её озаряла улыбка, на щеках появлялись маленькие симпатичные ямочки. Я помню…. Но три дня пролетели, пролетели как один. Мы расстались добрыми друзьями, расстались не надолго, ибо я знал, что меньше чем через месяц мы встретимся в стенах нового, а ныне родного, учебного заведения….
Как ни покажется странным, но я довольно скоро забыл о ней. Человеческая память коварна, и сама, подчас, решает, что сохранять в своих недрах, а что нет. Или же вновь всемогущая судьба вмешалась в мою жизнь. Не знаю…. Но всё же я забыл её. Спустя месяц состоялась наша новая встреча. Все чувства и переживания вернулись, нахлынули с новой силой, бушующим потоком вторглись в глубины сознания. Но до самого последнего момента я не верил, что нахожусь во власти своих чувств, во власти любви. Даже тогда, когда во время прогулки с нашими общими друзьями вокруг развалин древней, построенной ещё в период античности, крепости, когда она, ничего не сказав, пошла со мной под руку…. Что же испытывал я в тот момент? Гордость за то, что иду рядом с самой прекрасной девушкой на свете? Безмерную радость от осознания её близости? К сожалению, я не помню, эти чувства не сохранились в воспоминаниях о наших счастливых днях, проведённых вместе. Почему? Да потому что я не осознавал своё счастье, прошедшее так близко и одновременно так далеко от меня. Осень стала нашей. Нашим временем года. Вся моя жизнь не стоила тех трёх осенних месяцев. Но почему я понял это так поздно? Никто не ответит мне на этот вопрос…. Молчание….
Тот день ранней зимы я тоже запомнил навсегда. День, расколовший бытие на две половины. До и после…. Хорошую и плохую…. Любовь и ненависть…. В тот день студент глупо кривлялся, изображал из себя героя, благородного рыцаря в сияющих доспехах. Круг судьбы начал новый виток. Наслушавшись выступающего перед переменой, на одной из первых пар, скупого на слова и крайне безъэмоционального преподавателя, студент решил принести клятву. Клятву верности своему идеалу. Клятву верности даме…. Клятву верности ей! Она приняла её, назвав себя госпожой, и забавная игра началась. Один добрый друг отговаривал студента от титула подчинения, но какое там…. Я даже слушать не хотел! Как же он оказался прав! С приходом игры что-то изменилось, что-то треснуло в наших отношениях. С каждым днём мы всё более отдалялись друг от друга. Всё меньше разговаривали, всё больше молчали…. Она, небесный ангел на Земле, всё реже улыбалась, всё реже возникали ямочки на дорогих моему сердцу щеках. Эх, память вновь подводит меня, ибо я не помню, когда было сказано последнее слово.
Со временем зима прочно вошла в свои права. Лёд сковал наши отношения…. Лишь потеряв её, я понял, что же такое любовь! Терзания мои ещё не достигли апогея, я пытался бороться…. Но раз за разом натыкался на холодную стену молчания, безразличия и… презрения!? Причины таких перемен она старательно скрывала, да и никто вокруг не замечал разлада. Для всех мы были, как и раньше, студент и студентка. Поневоле, я начал чувствовать себя виноватым и день за днём искал причины нашего раздора. Как я мог обидеть её? Чем? Кто виноват? Я? Она? Нет, ангел не может быть виноват ни в чём! Получается, что во всём повинен лишь один человек, и это я. Но что такого ужасного я совершил за последние месяцы? На этот вопрос ответ есть лишь у единственного человека….
Лишь совсем недавно мне “посчастливилось” узнать правду. Она больше не хочет общаться со мной, я ей противен…. А почему? Потому что я отрицательный, злой человек. Я аморален…. А может она права, и всё это время я эгоистично полагал, что между нами была любовь… когда-то. Может, я причиняю людям вокруг лишь зло и несчастья? Всю свою жизнь я стремился помогать людям, а получается наоборот…. Значит, я жил зря! Получается, что всё это время я лишь паразитировал на теле мира, губил невинные души, искренне желая им счастья? Но какого? Да я и сам не отвечу на этот вопрос…. Но она права, она всегда права, а я нет!
За окном светает. Это первый закат новой осени…. Надеюсь, когда-нибудь она сможет меня простить за всю ту боль, что я причинил ей своим присутствием, попытками заговорить, извинениями…. Да, сегодня всё закончиться. Я избавлю её от боли и хоть раз в жизни попробую подарить счастье. Те, кто прочитал мою исповедь, прошу лишь об одном: “Не повторяйте моих ошибок! “ Она встретит сегодняшний закат спокойно, без меня. Сегодня мой последний рассвет….
15.03.2006.

Тут будет недописанное...

]

Введение.
Снег неспешно падал на тротуар и тут же таял, оставляя после себя лишь потоки грязной воды. Завтра опять похолодает и всё это месиво, лежащее под ногами, превратится в ледяную корку, которая, в свою очередь, приложит все усилия, что бы не дать спешащему человеку, ни малейшего шанса остаться на ногах. Но то будет завтра, а пока снег, непрекращающийся уже два дня, делал свою грязную работу. Улица Роз освещена парой фонарей, свет от которых не в силах дотянуться до самых укромных и тёмных уголков. На улице ни души. Изредка, благодаря тусклому свету, можно разглядеть тусклые тени, шмыгающие туда-сюда. На перекрёстке появляются два яркосветящихся глаза и неспешно продвигаются вперёд. Такси останавливается рядом с небольшим двухэтажным домом в английском стиле. На двери красуется выгравированная табличка с цифрой тридцать семь. Пассажир перебрасывается словцом с водителем такси, платит по счётчику и нетвёрдой походкой направляется к дому. Он явно пьян. Под тусклым светом фонаря человек долго пытается справиться с неподдающимся замком. Наконец, у него это получается.
-Ну, вот и чудненько! – восклицает он еле поворачивающимся языком.
-Чудненько…- ответил ему голос из тьмы.
Глава 1.
Родригес проснулся так же неожиданно, как и заснул. Ему в который раз ничего не приснилось. Окна квартиры, в которой он обитал последние несколько недель, были плотно занавешены. Но Родригес знал, что уже полночь. Когда живёшь уже без малого триста лет, начинаешь чувствовать такие вещи нутром. Включать свет ему было ни к чему, он прекрасно видел в темноте. На столике рядом с кроватью стоял старый телефонный аппарат, пачка сигарет и пустой гранёный стакан. Рука мужчины потянулась к стакану в надежде, что там осталась хоть капля. Не подтвердилось, стакан пуст. И вампир, а это был именно вампир, поплёлся на кухню. Кухонный интерьер, как, впрочем, и всё остальное, не говорил об особом достатке владельца квартиры. Старый, с потрескавшейся эмалью, холодильник, грязный дубовый стол, лампочка на потолке, ржавая мойка и пара пустых шкафчиков. Родригес, недолго думая, полез в холодильник и вытащил оттуда пару красных бутылочных упаковок. На каждой была приколота бумажка с именем донора и датой сдачи крови. Это была донорская кровь первой группы, его любимая. Мужчина распечатал один из пакетов и вылил густое содержимое в прихваченный из комнаты стакан. Произнеся какой-то похабный тост и засмеявшись, он осушил стакан. Мир, до этого казавшийся серым и грустным, вновь обрёл краски, и Родригес на короткое мгновение почувствовал себя на вершине мира. Слух его обострился в десятки раз, а обоняние стало чувствительнее. Теперь он знал, что этажом выше соседка готовила себе ночной ужин – лазанью. Он слышал, как голуби, сидящие на одном из балконов шестого этажа, завели очередной спор. До собрания в театре было ещё два часа и, включив телевизор, вампир принялся одеваться. На голубом экране телевизора появился молодой хлыщ и, представившись Кентом Полем, начал вести ночной выпуск новостей.
-Итак, как вы уже могли узнать ранее, вчера было совершенно убийство на улице Роз, по своей жестокости превзошедшее всё, с чем сталкивались полицейские ранее. В девять часов вечера неизвестные злоумышленники напали на одинокого человека, проживающего на этой же улице. Имя жертвы было установлено, это Гордон Шаперт, менеджер часовой компании. Убийство поражает своей непохожестью на всё, виденное нами ранее. Тело жертвы буквально разорвано на куски и его отдельные части до сих пор не найдены. Но, что в высшей степени странно, обильных следов крови найдено не было. Умышленное ли это убийство, или с целью ограбления? Украдено что-нибудь из дома жертвы? Следствие занимается этими вопросами. Ну а теперь к спортивным новостям. Нью-Хемпшерский футбольный клуб заявил о том, что не намерен продлевать контракт с украинским футболистом Антоном Куровым. Лучший нападающий по версии УЕФА 2001 года воздержался от комментариев по этому поводу. С другой стороны “Танакские медведи” были давно заинтересованы в покупке этого знаменитого игрока. Ну а теперь о погоде….
Родригес, наконец, оделся в чёрный вечерний костюм и выключил телевизор. Привычка долго одеваться сыграла с вампиром злую шутку. Только подойдя к двери, он учуял незнакомый, агрессивный запах. В этот момент по лестнице на третий этаж поднималась большая группа людей. Больше всего они напоминали бомжей, панков и реперов в одном флаконе. Подойдя к двери Родригеса, они остановились. С другой стороны стоял напряжённый хозяин квартиры, прильнувший к глазку. Напротив двери стоял улыбающийся бледный парень с серьгой в левом ухе. Дуло автомата Калашникова, который он держал, смотрело прямо в глазок.
-Привет от Шабаша!- вскричал он и опустошил магазин автомата.
Дверь в мгновение ока превратилась в решето. Пули отбросили Родригеса в центр кухни. Две пробили легкие, две сердце, а одна застряла между рёбрами. Дверь снесли мощным ударом ноги и трое громил оказались в коридоре. Харкая кровью, Родригес заполз за шкаф, в надежде найти там укрытие. К этому моменту бледный парень успел перезарядить автомат и медленно приближался к центру кухни. Высунувшаяся из-за шкафа окровавленная рука Родригеса, запустив в бледного мясницкий нож, тут же скрылась в укрытии. Нож пробил громиле горло и, выронив автомат, тело опустилось на грязный кафель. Тут же затрещали автоматы остальных нападавших, на Родригеса посыпались куски битого стекла и штукатурки. В следующую секунду граната ядовито-зелёного цвета приземлилась у самых ног вампира. Конец его наступил безболезненно и быстро. Тело Родригеса сгорело за доли секунды, и, на изрешечённой пулями кухне, остались лишь пепел и кровавые подтёки. Труп бледного нападавшие прихватили с собой. Они ничего не взяли из квартиры, им нужна была лишь смерть члена Камарильи. Спустя пятнадцать минут появилась полиция. Всё списали на разборку бандитских группировок. В чём-то люди были правы.
Глава 2.
Весь театр был забит вампирами. На балконах и в ложах заняли места самые старые и знатные представители различных кланов. В партере собрались все остальные. Света не было. Внезапно на сцене зажглись софиты, и в их лучах показалась человеческая фигура. Это был молодой человек лет двадцати – двадцати пяти. На бледном худом лице его выделялись глаза, полные коварства и тайной злобы. Это был принц вампиров, Себастьян де Лакруа. Выходец из высших вампирских кругов, он стал принцем год назад. В зале было шумно, многие перешёптывались.
-Итак, все, очевидно, понимают, зачем мы собрались…- начал принц.
-Как многие из вас знают, вчера на улице Роз было совершено убийство, и я знаю, что это сделал кто-то из ныне присутствующих,- палец де Лакруа был направлен в зал. В театре повисло гробовое молчание.
-И более того, я точно знаю, кто это сделал!- последнее слово он чуть ли не прокричал.
После этого принц махнул рукой, и обе двери, ведущие из зрительного зала наружу, захлопнулись. Около каждой встали охранники с пулемётами. Зал взорвался.
-Это немыслимо! Просто возмутительно!-
-Да как он смеет, это же неуважение…-
Принц снова сделал жест рукой – зал постепенно стих.
-Этот кто-то, кого я очень хорошо знаю, очень грубо нарушил Маскарад и, тем самым, поставил под угрозу всё наше существование. Да, нас много, но людей больше в десятки, сотни раз, и если они раскроют тайну нашего существования, то придётся иметь дело с нечто более серьёзным, нежели с охотниками на вампиров…-
-Да хватит заливать! Всё это дерьмо собачье!- выкрикнул кто-то из анархистов.
Принц опешил. Он явно не ожидал такого и был крайне оскорблён, но на словах сдержался.
-Если мы, наконец, закончим эту словесную перепалку, я хочу объявить имя этого “счастливца”.
-Траск Улько - как гром прозвучало имя в полутёмном помещении театра. Зал взорвался вторично. Кричали все. Откуда-то с задних рядов по рукам пошло человеческое тело. Через минуту путешествие Траска закончилось и его, исцарапанного, приволокли на сцену.
-Что ты можешь сказать в своё оправдание Улько?-
-Плевал я на ваш Маскарад, вампиры есть вампиры, мы, истинные хозяева мира и никто не смеет оспаривать наши права. Высокородные твари, вы все – зажравшиеся свиньи, лакающие…- он не успел закончить. Руки его, не подчиняясь хозяину, схватили Траска за горло и начали душить. Принц смотрел на это непостижимое явление и улыбался. Трюк с руками был его работой. Траск бился в страшной агонии почти десять минут, из него вытекла почти вся кровь, и только вампирская сила де Лакруа держала его в мире полуживых. Своими последними нечеловеческими хрипами Улько оповестил зал о своей гибели.
-Надеюсь, это будет примером всем, и поймите, ведь Маскарад создан для нашего же общего блага и его тайна священна,- изрёк принц.
С улицы послышались выстрелы. Лакруа вздрогнул, но всё же остался так же невозмутим. Одна из дверей распахнулась, в зал вбежал запыхавшийся охранник, стоящий на улице.
-Это Шабаш! Шабаш! Они убили Родригеса!- истерично завопил он.
Тут же многие повыскакивали со своих мест и бросились к выходу. Около принца мгновенно сомкнулась охрана из лучших кровавых магов. Довести до самоубийства тайно, свести с ума, мучительно казнить кого-то – это их работа. Скрывшись за рядами бледно-пепельных масок, Лакруа поспешно ретировался. На крыше его уже ждал личный вертолёт. А в это время на улице шёл жестокий бой. Прознав о собрании Камарильи, банды Шабаша решили нанести удар. Около двенадцати существ окружили Театр классической оперы и, затеяв перестрелку с охранниками Камарильи, медленно сужали круг осады. Многие из вампиров, что участвовали в ночном нападении, были иницированны всего несколько дней назад. Им ещё повезло, что они знали свою природу. Шабаш очень преуспел в создании так называемых “шоковых войск”. Только созданного вампира избивали до полусмерти и, буквально, вдалбливали в голову идею безприкасловного подчинения хозяину. И после этого они шли в огонь и в воду, выполняя поставленную перед ними задачу. Современные камикадзе, пушечное мясо Шабаша. Не брезговали они и людьми. А всё дело в том, что Шабаш не делал тайны из своего существования. Их боссы считали, что вампиры могут поработить людей, и, тем самым, превратить планету в круглосуточный буфет. И, конечно же, они не соблюдали Маскарад, выражая тем самым презрение к Камарилье. И год за годом продолжалось одно и тоже: Шабаш взрывает ночной клуб, хозяин которого относится к Камарилье; в ответ Камарилья взрывает склад оружия Шабаша.
Охранники не ожидали нападения и трое из них слегли от когтей нападавших почти сразу. Все вампиры Шабаша номинально входили в один клан – Веори. Уродливые, с руками, достающими до пола, с длинными и острыми когтями, они охотились в тени лесов и городских трущоб, нападая лишь в случае численного перевеса. Пока люди Шабаша обстреливали оставшихся охранников, несколько громил зашли обороняющимся с боку и разорвали последних в клочья. В этот момент наконец-то подошло подкрепление Камарильи, и уже Шабаш оказался в окружении. Через пять минут всё было кончено. Побоище такого масштаба не могло остаться незамеченным со стороны органов правопорядка, но, приехав на место преступления люди, не смогли обнаружить никаких следов разворачивающегося здесь действа.
Глава 3.
1907 год. Тихие улицы Лондона…. Вечереет. Туман становится всё гуще и гуще, жители города спешат домой, укрыться от капризов погоды.
Туман всегда ассоциировался у людей со страхом перед неизвестным. Перед теми существами, что находят себе прибежище внутри молочной дымки. В городе вот уже несколько недель царила напряжённая атмосфера. Атмосфера страха и отчаяния. Почти ежедневно, полицейские находили какого-нибудь беднягу с перерезанным горлом, и обшаренного нищими до нитки. Многие сваливали все эти убийства на счёт шайки уличных головорезов, орудующих после наступления сумерек, другие утверждали, что это дело рук одного человека. А потому комендантский час, введённый инспектором полиции лишь недавно, многих обрадовал. Он пообещал, что город будет патрулироваться увеличенным контингентом полиции, в купе, с наспех собранной, народной дружиной. Но даже у них не было никакого желания появляться в бедных кварталах и предместьях Лондона после полуночи. Остаться без головы никто не хотел…. Но, за последнее время подчерк хладнокровных убийств изменился. Бедолаг начали находить по частям, а иногда и просто кусками. Совсем недавно обнаружили оторванную руку неизвестного мужчины, которая мёртвой хваткой вцепилась в пустую бутылку из-под виски. Нужно сказать, что до этого, рука преспокойно плавала в бочке с маринованными огурцами, и была обнаружена уже после того, как большая часть солений оказалась в желудках мирных лондонских обывателей. Что ни говори, но жить в столице Альбиона стало по настоящему страшно. А потом начали пропадать девушки…. Выйдя вечером на свидание, часто, они уже не возвращались домой. На следующий день, два, их находили в сточных канавах: грязных и изуродованных. После того, как число жертв перевалило за порог в двести душ, люди перестали верить в спасение. Они обратились к королю. Но что он мог сделать? Бесконечные полицейские облавы заканчивались безрезультатно, и нить расследования с каждым новым убийством, закручивалась всё больше и больше.
Вот и сейчас последние лучи солнца скрылись за горизонтом, а улицы погрузились в пелену белого липкого тумана. По улице, прямой как стрела, неспеша прогуливался высокий молодой человек, в руке он держал трость из слоновой кости, которой выстукивал знакомый ему незамысловатый ритм. Казалось, его не смущало полное отсутствие человеческих лиц вокруг. Создавалось впечатление, что ему было вообще на всё наплевать. Ни капли страха невозможно было рассмотреть в его скрытной душе, молодой джентльмен шёл твёрдой уверенной походкой, которая выдавала его аристократическое происхождение. Лишь изредка, он поворачивал голову и оглядывался по сторонам. Но вот впереди показалась маленькая худенькая фигурка девушки, держалась та крайне уверенно. Яркое красное платье, кокетливо сдвинутая на бок шляпка и вызывающий макияж живописно говорили о том, что девушка на работе. Аристократ остановился, рассматривая её, а потом направился к ней. Девушка также заметила его, легкая тень страха на мгновение нарисовалось на её привлекательном личике, но, в следующий момент, тут же сменилась лучезарной улыбкой. Она явно дождалась того, кого нужно!
-Эй, мистер, не угостите ли бедную девушку чашечкой чая?- игриво проворковала она.
Мужчина еле заметно кивнул, и, взяв девушку под руку, повёл к ближайшему переулку. Воротник его плаща был поднят; лишь смутно представляла себе девушка черты его лица. Она работала не первый год, но такого странного клиента встречала впервые. Наконец, они остановились в грязной подворотне. Молодой человек повернулся к ней, и девушка впервые, за время их непродолжительной прогулки, увидела его глаза. Это были не глаза, а два пылающих уголька на фоне бледного лица чисто европейского вида. Его глаза манили, притягивали и гипнотизировали одновременно. Мужчина медленно нагнулся к ней, постепенно отодвигая края пышного платья. Но тут что-то изменилось. Аристократ грубо схватил её за шею и приник к ней своими губами. Зубы его видоизменились, вытянулись…. Теперь это были острые клыки. Ими он и впился в горло своей жертвы. Девушка успела лишь ахнуть, а мужчина не терял времени даром. Он пил, пил….
Недалеко послышались торопливые шаги, аристократ, на миг, оторвавшись от кровавой трапезы, бросил взгляд во тьму и прислушался. Шаги перешли в бег. Мужчина грубо бросил бездыханное тело на булыжники уличного покрытия и, в ту же самую секунду, испарился. Ну, не в прямом смысле этого слова, просто движения его были настолько быстро, что даже хорошо натренированный глаз не смог бы различить их. Переулок опустел, но не надолго. Через мгновение из-за угла выбежал мужчина лет двадцати пяти. Был он брюнет, среднего роста и телосложения, над левой бровью его виднелся шрам, заканчивающийся у виска. Фигуру незнакомца скрывал серый однотонный плащ и шляпа с широкими полями. Подбежав к ещё не остывшему телу, незнакомец попытался нащупать у девушки пульс. Все его усилия были тщетны, девушка умерла, а вернее была убита всего несколько минут назад. Он поднялся с колен и огляделся – повсюду расстилался туман.
Окно второго этажа у него над головой раскрылось, оттуда выглянула пожилая дама. Далее последовало закономерное.
-Убийца! Убийца здесь! Он убил её!- что есть мочи завизжала она.
-Лови его, лови!- послышались многочисленные голоса, а окна стали освещаться одно за другим.
Молодому человеку ничего не оставалось, как скрыться с места, где обстоятельства сложились столь неудачным образом. И он побежал, побежал быстро, петляя в подворотнях, пытаясь сбить преследователей со следа. В конечном счёте, он запутался сам, и неверная лазейка привела его в тупик. Впереди него встала высокая кирпичная стена, совершенно пологая, и не было никакой возможности взобраться на неё. Сзади медленно подступала толпа местных жителей. Каждый держал в руках импровизированное оружие: от шила скорняка, до тесака мясника. У незнакомца не осталось выбора. Руки его скользнули за пояс, и в следующеё мгновение на толпу смотрело два револьвера, блестящих в призрачном свете газовых фонарей. Толпа немного присмирела, подалась назад.
-Стреляй, стреляй! Всех не перестреляешь!- послышался истеричный крик из глубины беснующейся толпы. И…он выстрелил. Две пули практически одновременно ввинтились в воздух и с угрожающей скоростью полетели в направление погони. Удар! Два тела осели на холодный камень и мигом испустили дух. Молодой человек взвёл курок второй раз. У него было ещё десять патронов, десять бесплатных билетов на тот свет. Минутное молчание. Ужасающий, полный страха и смятения вопль из толпы. Она дрогнула и…побежала. Побежала прочь.
На утро по всему Лондону прошёл слух о том, что убийца теперь не скрывается, и открыто бродит по городу в поисках новых жертв.
Глава 4.
Утро 15 июня 1914 года…. Сараево. В доме на самом краю города за столом сидели три человека. Они молчали. Кампанию эту можно было, без преувеличения, назвать странной - так отличались друг от друга сидящие. Один из них, высокий молодой человек, студент, сидел неподвижно. Он неотрывно смотрел на револьвер, лежащий на грязном дубовом столе. В барабане были пули, освящённые с помощью древнего ритуала европейских племён. Пули с чесночной эссенцией. И он знал, кому они предназначались. Молодой человек был очень бледен. Другой же, сидящий напротив его, наоборот уже вошёл в почтенный возраст и разменял пятый десяток. Тучную фигуру его облачала ряса католического священника, коим, без сомнения, он и являлся. На золотой цепи покоился внушительных размеров шейный крест из серебра. Чем объяснялось такое странное сочетание драгоценных металлов, можно было лишь догадываться. Священник не произносил ни слова, но губы его без перерыва шептали молитвы. Он освящал молодого человека на правое дело, с которого тот навряд ли вернётся. И лишь последний присутствующий в этой комнате, мог вызвать больше всего вопросов. Очертания его тела скрывал серый однотонный плащ и широкополая шляпа. Мужчина не снял её даже в помещении. Над левой бровью выделялся белый шрам, как после сражения с диким зверем. Мужчина держал в руке часы и с улыбкой следил за торопящимися стрелками. Ему некуда было спешить. План, разработанный им в мельчайших подробностях, не должен был дать осечек. Священник закончил свои беззвучные молитвы и с трудом поднял грузное тело со стула. Встал и студент. Он взял револьвер со стола и убрал в карман замшевой куртки. Руки его дрожали.
-Пора, Гаврила. Помни, что твоя жертва спасёт миллионы человеческих жизней, а сам ты окажешься в воинстве господа нашего,- произнёс толстяк.
-Спасибо…за оказанную честь, преподобный Фаре. Я вас не подведу!- прошептал студент.
-Всего доброго и да пребудет с тобой господь!- благословил его на прощание Фаре.
Гаврила не ответил и вышел на улицу. Потоки жителей стекались к главной площади города, что бы посмотреть на проходящий там парад. Поговаривали, что приехал даже наследник Австрийского престола. Гаврила затерялся среди заинтересованных лиц.
Человек в шляпе задумчиво смотрел в окно на проходящих мимо людей.
-Где вы его нашли?- бросил он священнику.
-Специально выбирал из своей паствы. Там были особенно сильны анти – австрийские настроение, и этот подошёл как никто другой. А когда он узнал, что наследник Австрии ещё не человек, так и вообще был согласен на всё,- ответил отец Фаре, откупоривая бутылку вина.
-А вдруг у него дрогнет рука, или кто-то помешает?- парировал человек со шрамом.
-На всё воля господа нашего!- неопределённо ответил священник.
-Да, да…,- человек в плаще с каждым годом всё больше задумывался над тем, что если бог существует, то за кого он: за людей или вампиров?
Войска стояли по краям дороги, сдерживая напор толпы. В автомобили немецкой марки ехал наследник Австрийского престола, эрцгерцог Франц-Фердинанд. Он улыбался толпе и махал рукой. Люди кричали в ответ страшные ругательства, проклиная своего северного соседа. Именно из-за Австрии страна рисковала потерять независимость. Особо зарвавшихся крикунов солдаты беспощадно избивали. Парад уже подходил к концу, когда сквозь плотные цепочки войск сумел протиснуться высокий бледный студент. Со стороны могло показаться, что молодой человек пьян – его сильно качало. Автомобиль эрцгерцога находился в дюжине шагов от него, когда его рука выхватила из кармана револьвер. Он выстрелил наугад, не целясь. Заговорённая пуля, в миг, преодолев нужное расстояние, достигла своей цели, а именно сердца наследника престола. Лицо его исказила нечеловеческая гримаса боли и страдания и, за мгновение до того, как испариться, наследник принял свой настоящий облик. Гаврила убедился в том, что это был не человек. В толпе пронзительно закричали, а к студенту со всех сторон кинулись солдаты. Молодой человек, не мешкая, приставил дуло револьвера к виску и нажал на курок. Ничего не произошло, выстрела не прозвучало. Студент недоумённо уставился на бесполезное оружие. Тут подлетели солдаты и быстренько скрутили убийцу. Гаврила понял, священник обманул его, в барабане была только одна пуля…
Глава 5.
Огонь в камине горел так ярко, что небольшой очаг умудрялся освещать зал довольно больших размеров без каких-либо сложностей. Пламенные отблески ложились на окружающие предметы, придавая им таинственные и демонические черты. Напротив очага в мягких удобных креслах, вывезенных из Франции в начале Великой Французской Буржуазной Революции, два человека мирно беседовали, распивая тёмно-красное вино из высоких бокалов. Оба не отрываясь, смотрели на огонь, пламя играло в их глазах, металось, не могло успокоиться. Несмотря на внешнее спокойствие, голос одного из них звучал яростно, угрожающе. Его собеседник же оставался спокойным, на лице его блуждала циничная улыбка. Разговаривающие были очень бледны, черты их утончённы и аристократичны. Каждый поминутно прикладывался к своему бокалу, пил красную вязкую жидкость с выражением крайнего удовольствия, и тут же, вновь, надевал маску невозмутимости. Два человека в креслах пили из бокалов кровь. Они были вампирами. Наконец, принц де Лакруа окончательно вышел из себя, он заговорил громче.
-Мордред, вы стали слишком много себе позволять. Помните, что ваш клан, лишь один из немногих, а не первый среди всех! Подобных выходок я не потерплю! И за что, за что вы убили Родригеса?-
-Так ли много, уважаемый принц. Почему же вы считаете, что мой клан не сильнее, чем все остальные, вместе взятые. Да и на кого вы можете положиться? Клан Бруджа порывист и бунтует по любому поводу, насколько мне известно, больше всего анархистов как раз среди них! Клан Гангрелов слишком дик для нашего города, они всё больше приближаются к своей дикой природе, многие из них уходят в леса, где охотятся в поисках свежей крови. В клане Малкавиан одни сумасшедшие, да их и понять-то можно с трудом. Клан Носферату продают свои услуги совершенно свободно, кому угодно и за любые деньги, даже людям. Вампирской знати, белой кости, или как вы себя там называете? Ах, да, клан Вентру. Так вот ей абсолютно на вас наплевать. Они быстро, а главное с радостью, забудут вас и выберут нового принца. Кто остаётся, клан Тремеров, кровавых магов? Из них вам верна лишь ваша охрана, мой дорогой друг!- спокойно ответил вампир с острым носом и скулами, явно выступающими на лице. Высокий лоб его даже не разрезали сети морщин.
-Да как вы смеете такое говорить! Вы, вы…,- ещё больше взвинтился принц и, выронив свой бокал, вскочил с насиженного места.
-Выметайтесь вон!- дико прокричал он.
-Не зазнавайтесь, принц. Моё происхождение даже древнее вашего, кричать на старших просто неприлично. Что бы про вас сказала ваша матушка, увидев в таком положении?- спокойно парировал Мордред.
-Вон, или вас сию минуту уничтожат!- лицо принца, несмотря на всю бледность, приобрело пунцовый оттенок, эмоции захватили его.
-Не забывайтесь! Я парламентёр, а значит неприкосновенен. Или вы хотите войны? Войны между вампирскими кланами? Я вас правильно понял де Лакруа?- вампир в кресле еле заметно улыбнулся. Лакруа хотел обрушить на наглеца новый поток брани, но вовремя сдержался.
-Переговоры окончены,- уже успокоившись, выговорил он.
-Как скажите, друг мой, как скажите…,- Мордред встал, бросил последний взгляд на огонь и вышел в сопровождении двух телохранителей принца. Он был доволен как никогда и радовался как ребёнок. Переговоры прошли так, как он планировал. Если всё будет продолжаться в таком духе, возможно, принц слетит с трона, подобно пробке шампанского. Совет никогда не одобрил бы идею войны, им было легче найти десяток таких принцев. Всё шло так, как надо…. Пока.
Мордред скрылся в дверном проёме и принц, наконец, сумел обуздать свой гнев. Старые традиции, вампирская честь и тому подобное…. Именно потому он всё ещё терпел этого зарвавшегося наглеца, давно рвущегося к власти. Сто двадцать лет – довольно долгий срок, терпение принца подошло к концу. Необходимо было устранить главу клана Веори как можно быстрее и, желательно без шума. Так, что бы об этом не узнал Совет Старейшин. А потом придёт и его время. Всё будет в своё время, де Лакруа в этом не сомневался, он умел ждать долго. Принц улыбнулся сам себе и направился к громадному стеллажу красного дерева, до отказа набитому разнообразной литературой. Библиотека являлась его ровесницей, он начал собирать её ещё очень давно. Наугад выбрав первый попавшийся том с засаленным, ободранным корешком. Про себя Лакруа ласково называл свою библиотеку “Историей вампиров “. На плохо сохранившейся обложке стояла дата прошлого столетия. Принц закрыл глаза и отдался сладостным воспоминаниям, ярким, красочным, полным жизни, как будто всё это было вчера. Постояв так несколько минут, вампир вновь устроился подле очага и, открыв томик, углубился в чтение….
?Глава 6.
Дневник Франса Херсковица, лейтенанта третей бригады двадцать третьего пехотного полка.
16 октября 1914 года. Восточная Галиция.
Наконец наш утомительный переход завершился. Мои люди измотаны и выглядят не лучшим образом, после всех тех трудностей, что мы перенесли, пока полк перебрасывали к линии фронта. Но мы все полны решимости, мы хотим сражаться с русскими! Если венгры и австрийцы сделать это не в состоянии, то это сделаем мы! Не терпится вступить в бой и увидеть живых…, нет, лучше мёртвых русских и выяснить, правда ли всё то, что я о них читал.

17 октября.
Полковник говорил с нами этой ночью. Полк должен будет выполнить обходной манёвр и зайти во фланг нашим врагам. Солдат хорошо накормили, раздали дополнительные патроны, все заметно повеселели. Скоро бой, очень скоро!

!9 октября.
Мы прибыли на условленную диспозицию и окопались у самой кромки небольшого леса. Наспех вырыли пару блиндажей, установили пулемёт. Не пойму, зачем всё это, если, буквально, завтра весь полк двинется дальше. Вперёд, только вперёд! Буду ждать это с нетерпением, раз противник так и не объявился. Холодает, чёрт возьми!

21 октября.
Полк сегодня отправляется дальше, продолжать обходной манёвр, но уже без нас, без третьей бригады! Да как они посмели! Нас оставили для охраны никому не нужной позиции. Да кому нужен этот поганый лес, уж точно не мне. Предатели! Мы рвёмся в бой, а нам не дают…

26 октября.
Это необходимо записать! Вчера, глубокой ночью, на наши позиции вышел странный солдат. Мои молодцы его чуть не подстрели, так как он не знал пароля. Одетый в австрийскую солдатскую форму, тот нёс всякую чушь. Мы накормили его, расспросили. Святой боже, солдат рассказал, что самолично видел гибель немецкого пехотного взвода в трёх днях пути отсюда. Сказал, что русские прорвали их хилый фронт и теперь прут, как медведи. Возможно, что скоро появятся и здесь. Уповаю на бога, надеясь, что разбитый не двадцать третий пехотный полк. Очень холодно. Мёрзнем, так как ни у кого нет тёплого обмундирования.

29 октября.
Столько мёртвых людей. Столько крови на свежем снегу…. Он выпал с утра, а потом пришли русские. Да, они шли на самоубийство. В зелёной форме их мог не заметить только слепой. Десятки фигур ползли на наши позиции, не стреляя. Позже выяснилось, что у них даже не было боеприпасов. Наш пулемётчик начал стрелять. С нашей стороны потерь не наблюдалось, русские полегли все, более сотни человек…. К трупам мы не прикасались, так как боялись новых атак. Сейчас ночь, морозы ударили сильнее и трупы замёрзли, а я пишу, стараясь согреться…. Что же это за война?
P.S: Наш полк так и не вернулся….

30 октября (утро).
На утреннем построении бригады я не досчитался двоих человек. Поскольку во вчерашнем бою потерь не было, остаётся одно – они дезертировали! Так скоро…. Австриец, которого мы приютили, чувствует себя нормально. Он даже выразил желание постоять на часах и покараулить, пока остальные будут спать. Похвально с его стороны. Погода вроде бы меняется к лучшему, выглянуло солнце. У меня нет никакой связи с командованием, и я не знаю, сколько ещё будет продолжаться этот дурацкий манёвр. Завтра же пошлю солдата за приказом к командованию.

30 октября (вечер).
Наверно я начинаю сходить с ума! Глубокой ночью, перед отходом ко сну я ещё раз обошёл все дозорные посты, проверяя дисциплину. Вдруг, со стороны того поля, где нас атаковали русские, наметилось какое-то движение, среди трупов был кто-то или что-то. Но тьма не позволила мне разглядеть это существо получше. Скорее всего, это какой-нибудь волк, или другой дикий зверь, так мне, во всяком случае, показалось…. Какого же было моё удивление, когда на северном посту, куда я самолично отрядил двух солдат, никого не оказалось. Люди как будто испарились. Пара винтовок лежала здесь же, плащ и котелок. Ещё два дезертира? А не слишком ли? Нужно удвоить бдительность.

3 ноября.
Ещё десять человек пропали за прошедшие четыре дня…. Солдаты переговариваются за моей спиной, что это божья кара за расстрел безоружных русских. Крестьянские предрассудки, ничего больше. Просто, таким как они, не хочется служить в великой армии нашего императора. Да славиться Вильгельм второй Победитель! В общении с австрийцем они холодны и постоянно крестятся в его присутствии. К чему бы это? Почему-то большая часть посланных на часы солдат не возвращалась именно с северного поста. Сегодня отряжу туда ещё одну группу, но сам понаблюдаю за ними. Я найду разгадку этих таинственных исчезновений, чего бы мне это не стоило.
P.S: Австриец очень жизнерадостен и ведёт себя странно….

4 ноября.
Это он! Он убивал моих верных солдат! Нужно успокоиться…, но как? Ночью, как и планировал, я затаился недалеко от поста, наблюдая за солдатами. В районе полуночи из леса повеяло холодом, и на землю легла завеса плотного тумана. Видимость снизилась до нескольких шагов, и я решил подобраться поближе. Приблизившись к посту, я сначала ничего не понял. Один из солдат с бледным, как мел лицом лежал на сырой земле. Тело его причудливым образом было выгнуто и находилось в далеко неестественном положении. Бедняге сломали позвоночник. Вглядевшись в туман более тщательно, я отшатнулся в ужасе. То, что я увидел, трудно описать словами. Наш австриец, держа в своих объятьях второго солдата, рвал зубами шею последнего. Рот и лицо его забрызгала кровь, но австриец не останавливался и жадно вгрызался в шею полуживого товарища. Вне себя от страха я закричал, надеялся позвать остальных. Существо, потому как это был не человек, это точно, бросила свою жертву, и подняло свой взор на меня. На взгляды встретились. Это были глаза животного, ошалевшего от вкуса тёплой человеческой крови. Секунду мы смотрели друг на друга. Потом австриец улыбнулся и одним гигантским прыжком скрылся во тьме. Потом прибежали солдаты. Я рассказал им всё, те начали истово молиться, поминутно осеняя себя и меня крёстным знамением. Они просили бога защитить их от вампира. Вот как это называется. Вампир…. Надо быть начеку….

5 ноября.
Снаружи слышны выстрелы…. Нужно побыстрее всё записать и спрятать подальше. Я забаррикадировался в одной из землянок и возможно продержусь здесь какое-то время. Снаружи кричат люди, кричат страшно, так как можно кричать в совершенной беспомощности, зная, что смерть уже близка. Как только солнце скрылось за горизонтом, и тьма укутала наши позиции, появился австриец. Один. Но, боже мой, что же он сотворил с моими людьми. Двигаясь с молниеносной скоростью, он разил их направо и налево. Люди падали с разорванным горлом, рваными ранами на лице и животах. Винтовочные пули были вампиру нипочём. Ничто не могло его остановить. На наших глазах он стал пить кровь наших павших товарищей, глумясь над нашей беспомощностью. Те, кто ещё мог бежать, разбежались, а я спрятался внизу. Страшной силы удар сотряс моё укрытие. Он рвётся сюда, рвётся. У меня остался пистолет, так что живым он меня не получит!

Приписка нестройным, корявым подчерком:
Глупый лейтенант думал, что пули могут меня остановить. Он ошибался….
Глава 7.
Спортивный ярко-красный автомобиль затормозил резко и, как будто, неожиданно. Из открывшейся дверцы выглянул смазливый молодой человек, огляделся и кинул ключи подбегающему служащему автостоянки клуба “Элизиум”. Тот поймал ключи, тут же прижав к груди, и раболепно склонил голову. Молодой человек криво усмехнулся и кинул под ноги двадцатидолларовую купюру, а через мгновение направился к входу в заведение. Как только парень отошёл, служащий поспешно схватил подачку и спрятал в карман, потом аккуратно, боясь поцарапать, повёл машину в подземный гараж. В эту ночь у входа толпилось как никогда много народа. В ночную программу входило выступление популярной рок группы “Жажда”, а это зрелище невозможно было пропустить. Желающих попасть на выступление как всегда оказалось больше, чем доступных мест, и теперь охрана, в виде трёх здоровенных гавайцев в тёмных пиджаках, сдерживала напор фанатской толпы. Парень, быстро оценив ситуацию, вынул из кармана пачку свежих, новеньких долларов и пару раз махнул ей у лица одного из неразговорчивых гавайцев. Тот всё понял! Улыбнулся и пропустил долгожданного ВИП гостя. Несмотря на то, что концерт только начался, зрители уже неистово орали, лицезря своих кумиров воочию. В воздухе ночного клуба явно ощущался неуловимый аромат дорогих сигарет и алкоголя. Молодого человека, что погрузился в безумную атмосферу одного из самых странных клубов города, звали Джонни, и он был богатеньким сыночком известных родителей. Присев за стойку, и заказав себе мартини со льдом, он прикидывал в уме различные варианты ночного времяпрепровождения. Молодой человек даже не успел понять, откуда пред ним появилась смазливая брюнетка с рубиновыми глазами. Контактные линзы придавали взгляду девушки таинственность, в купе с неприкрытой страстностью и привлекательной инфернальностью! Да, такая куколка была в его вкусе! Миниатюрное во всех отношениях платье давало любоваться всеми достоинствами молодого тела, в то же время оставляя простор для фантазии. Она наклонилась к его лицу и взглянула своими пылающими глазами на него. В упор! Какой же мужчина смог бы устоять! Джонни глупо улыбнулся, сразу растеряв свой неприступный, бывалый вид. Он стал похож на обыкновенного подростка, которому впервые разрешили делать всё, что он хочет.
-Пошли наверх?- игриво предложила она и тряхнула гривой блестящих чёрным волос

Выстрелы не затихали уже почти шесть часов, и не было никакой возможности отлучиться с позиции. Избранные стреляли, не прекращая, не давая легионерам расслабиться. Уже устраивалось несколько контратак, но все они с треском провалились. Только поднявшись со своих позиций, солдаты тут же натыкались на пулемёты и тяжёлую пехоту избранных и в страхе бежали обратно в окопы, неся тяжёлые потери. Более трети легиона полегла на чёртовых полях этих Бросовых земель. Многие, у кого уже не выдерживали нервы от возрастающего напряжения, пытались дезертировать на сторону противника, вскакивая, и со всех ног несясь к их позициям, размахивая руками и крича о сдаче. Вот и остались от них одни руки, после попадания танкового снаряда человека разрывало на куски. Но, несмотря на столь сомнительные перспективы плена, паникёров всегда хватало. Сами избранные пока не предпринимали активных наступательных действий и ограничивались методичными артобстрелами, ожидая пока всех легионеров разнесёт на куски. Жалкие остатки артиллерии, имевшиеся у взвода, были уничтожены буквально в первые минуты, и теперь искорёженные стволы пушек лежали в многочисленных воронках, оставшихся после удачных попаданий по позициям. Передовую постепенно поглотила ночь, и солдаты готовились к ночному бою. Зажигали патроны индивидуального обогрева, вокруг которых постепенно собирались сослуживцы. Рослые грязные солдаты с эмблемой шестого легиона на плече располагались, где придётся, вынимали сухие пайки и концентраты и приступали к беспокойной трапезе. Позиции всё ещё обстреливали и многие, боязливо втянув голову в плечи, озирались на пролетающие недалеко снаряды. Смерть стала их вечным спутником вот уже на протяжении последних двух недель.
Есть Шейну не хотелось. Действительно, когда повсюду лежали останки бренных тел былых товарищей, никакой кусок не лез в горло. И теперь он сидел, привалившись к ящику с патронами, и размышляя о том, сколько же ещё это продлиться. Из тьмы появился сержант роты, от которой, по последним подсчётам осталось человек десять, и присел рядом. Они закурили.
-Да, не повезло нашим-то...,- уныло протянул он, мусоля самокрутку.
-Будь всё проклято, чёрт возьми, мы все полегли там, встали и тут же были убиты, - промямлил рядовой Шейн.
-Да…, ей, а тебя я что-то во время атаки не видел…,- сказал сержант и нехорошо прищурил глаза.
-Да я там был…,- Шейн замялся, не зная как получше соврать, но, в тоже время рука его инстинктивно потянулась к лежащему рядом оружию. Сержант заметил это и кинулся на него, в полёте выхватывая нож. Но Шейн оказался быстрее – сказалась молодость. Секундная пауза, тишина, непродолжительная возня, автоматная очередь, крик сержанта и всё стихло. Шейн привалился к ящику, рядом лежало бездыханное тело его командира. Его окровававленые останки разметало по окопу. Руки Шейна были в крови, они дрожали, но автомат держали цепко. Неподалёку послышались окрики солдат, на звуки стрельбы спешили солдаты. Шейн не стал их дожидаться и, схватив автомат и комплект жизнеобеспечения, припустил в сторону тыла, подальше от злосчастных окопов. Через минуту появились солдаты его роты. Посмотрели, присвистнули и пошли по своим делам. Сержанта во взводе не любили.
Шейн бежал со всех ног, по дороге встречая своих сослуживцев. Кто-то окликнул его, но Шейн не обратил на это никакого внимания. В голове вертелась лишь одна страшная мысль – расстрел за убийство своего командира. Но это в лучшем случае, в худшем же, его ожидал штрафной батальон (там вакансии всегда были свободны). В голове его снова и снова возникала одна и та же мысль: убежать, скрыться подальше. В конечном счете, он не считал себя виноватым в дезертирстве, всё это было лишь неудачным стечением обстоятельств. Показалась последняя линия укреплений, а за ней располагался тыл, голодный и озлобленный, но без войны. Вдруг Шейн остановился и прислушался. По позициям вели усиленный огонь, это, обычно, предшествовало массированному наступлению. Переведя дыхание, Шейн поправил автомат и начал спускаться…
Минула ночь и ещё один день с того момента, как дезертир покинул окопы своего отделения. По законам военного времени его имел право расстрелять любой рядовой или местный житель. Но ему было на это плевать, Шейна неотступно преследовало ощущение, что его ищут, за ним ведётся погоня, и его неустанно ищут. А когда найдут – сделают что-то плохое! Он не знал, что спустя пять часов после своего “героического” побега, избранные взяли их позиции, и линия обороны отодвинулась на многие километры в глубь территории, и теперь она доходила почти до Огненного города. Участь обороняющихся была ужасна. Без танков, без артиллерии у легионеров не было никакой возможности сдержать атаку тяжёлой пехоты избранных. Патронов оставалось всего ничего, потому пехота избранных безнаказанно подошла, чуть ли не вплотную к окопам. Закованные в металлическую броню по самые уши, скрипящие сервомеханизмами, тяжёлые пехотинцы устроили легионерам кровавую баню. Получалось, что солдаты зажаты с двух сторон. С одной стреляли пулемёты и дышали огнемёты избранных, с другой свои же расстреливали всех тех, кто пытался убежать от неминуемой смерти. Да, старуха-смерть собрала в тот день богатую жатву, преимущественно с одной стороны воюющих. Роты гибли из-за глупости и нерасторопности командиров, от нехватки боеприпасов и медикаментов. Правое крыло обороны отрезали от основных сил и, окружив, уничтожили только из-за того, что капрал, который должен был доставить приказ об отступлении, задержался в штабе, играя с каким-то связистом в карты. А потом, когда со всех ног помчался на позиции правого фланга, был подстрелен шальной пулей в задницу и почти сразу переправлен в глубокий тыл. Кого-то взяли в плен, и там, под страшными пытками, они, проклиная всё на свете, открывали все военные секреты, которые знали. Избранные не щадили никого, стремясь к своей глобальной цели.
Но Шейн не мог знать, что рядовой Клемат украл его походную сумку и главное богатство в ней – блок сигарет. Но его застукал за этим делом сержант. Сигареты пришлось отдать командованию. Но в карман рядового успела перекочевать идентификационная карточка и бумажник без денег. А потом Клемата подстрелили и поджарили в огне адской машины под названием огнемёт, словно курицу. А собственных документов при нём не оказалось. Подошедший миномётный взвод на некоторое время задержал стремительную атаку избранных, да и тяжёлые пехотинцы не отличались скоростью. Тела своих солдат всё же отбили и унесли. И…рядовой Клемат был внесён в списки погибших под фамилией Шейн. Дезертир даже думать, не смел о том, что все забыли о его существовании. За ним никто не гнался, пока не гнался…
Командор Сиквас находился в офицерской столовой уже около часа, и, не спеша, с удовольствием поедал хорошо прожаренный бифштекс. За весь день ему не попало в рот и маковой росинки, и теперь он исправлял это досадное упущение. После каждого крупного наступления ему хотелось есть, а командор привык ни в чём себе не отказывать. Он был одним из тех немногих, кто помнил, как они, избранные, вернулись на Землю и столкнулись с очень неприятной проблемой – выжившими землянами. Но лишь в книжках он читал о том, что в конце двадцатого века планета стояла уже на грани вымирания. Многочисленные катаклизмы и стихийные бедствия уносили жизни тысяч людей, как будто сама природа мстила людям за всё то время, что они эксплуатировали её. И тогда мировыми правительствами было принято бескомпромиссное решение: путём объединения всех мировых ресурсов начала создаваться флотилия огромных космических кораблей, призванных спасти человечество. Грандиозный проект по спасения человечества осуществлялся долгие годы. Каждый день на орбиту планеты выводились всё новые и новые корабли, но лишь немногие понимали, что на всех мест всё равно не хватит. И вот, в один прекрасный день, лучшие умы человечества, а с ними и все технологии и самые богатые и известные люди, улетели, оставив миллионы людей на обречённой планете. Оставшиеся назвали их избранными, и на протяжении сотен лет мечтали отомстить…
На второй день пути Шейн, наконец, сбавил темп, он посчитал, что оторвался от преследователей. Был он голоден как волк и не имел никакой возможности утолить донимавший его голод. На протяжении всего своего путешествия он избегал двигаться вдоль дорог, боясь преследования, а потому оно прошло в лесах и полях. Форма его была покрыта грязью, недавно прошедший дождь промочил его до нитки. Выбравшись из предлеска, Шейн оказался у небольшой хлорелловой фермы. При переработке водоросли получался невкусный, желеобразный состав, тем не менее, являющийся очень питательным и калорийным. Солдаты держались на хлорелле по нескольку месяцев, не рискуя умереть от голода. На хлипком заборе висела облезлая табличка с изображением огромного зубастого пса. Надпись пониже подтверждала это. Шейн нашёл в себе силы усмехнуться и открыл калитку. Никакой собаки не было и в помине. Тыл уже второй жил впроголодь, и потому встретить где-либо кошку или собаку, а уж тем более крысу, представлялось крайне проблематичным. Шейн тихонько постучал, ему открыли не сразу. На пороге стояла девочка лет десяти в вязанном шерстяном платье. Серый глаз на пол-лица, узкая линия рта, жидкие русые волосы. Незримая лапа радиации надолго оставила след на генофонде человечества. Девочка являлась мутантом. Планетарный совет боялся их, как огня, ведь под угрозу была поставлено здоровье всей расы. Их беспощадно уничтожали, отыскивая в развалинах городов и деревень, но мутанты росли как грибы, и ничего поделать с этим было нельзя. За спиной девочки послышались тихие шаги, в дверном проёме возникла её мать. По виду – обычный человек.
-Что вам нужно?- с вызовом в голосе спросила она.
-Пожалуйста, укройте меня. Я весь промок…,- как можно жалостливее протянул Шейн.
-Дезертир?- устало проговорила женщина.
Шейн замялся и опустил голову. Но женщина всё же распахнула ему дверь, и, тихо шепнув девочке, скрылась в глубине дома. Солдат не нашёл для себя ничего лучше, кроме как сесть на дубовую лавку, за стол. Девочка подошла и протянула ему миску с проваренной хлореллой. После двухдневного голода это было лучше, чем ничего. Он закрыл глаза и представил, что ест кашу. Порядком в деревенской хате и не пахло. Девочка тем временем села на пол и начала теребить старую однорукую куклу, связанную из ленточек и верёвок. Её мать, наконец, появилась из дальней комнаты, в руках она несла крынку молока. Настоящего молока! Шейн долго соображал, откуда же оно взялось, и, по началу, грешил на концентрат. Но даже не всякий богач в это время мог похвастаться таким приобретением. Значит, оставалось только одно…. Из сарая послышалось мычание – корова просила есть. Девочка тут же вскочила на ноги и побежала к животному. У Шейна появлялись всё новые и новые вопросы: как она смогла уберечь животное от продотрядов и мародеров? Чем же, в таком случае, она кормит скотину? Вкус свежего молока оживил в памяти детские воспоминания. Жизнь в деревенской общине недалеко от Лампорта, относительно спокойное и сытое детство, смерть родителей от руки мотористов…. Шейн остановил, бешено хлынувший поток воспоминаний, и принялся исподтишка рассматривать женщину. Трудности, выпавшие на её долю смыли остатки былой красоты, несмотря на молодость и приличное здоровье. Впалые щёки и резкие, выступающие скулы наглядно демонстрировали недоедание, морщины, плотной сеткой засевшие возле глаз, о постоянном недосыпании. Но тело её всё ещё имело девичью стать и упругость. Спина отлично держала осанку. Шейн хлебал полужидкое желе из водорослей и думал о том, что спасительница до боли напоминает ему свою мать. Хлопнула входная дверь. Шейн по инерции вскочил с места, перевернув миску с остатками желе, женщина вздрогнула и приподнялась. В комнате снова появилась одноглазая девочка и занялась своей куклой.
- Люди сюда нечасто захаживают…, прошептала женщина.
Шейн не поверил. В принципе, её можно было назвать красивой, а линия фронта пролегала всего в нескольких километрах от фермы. Следовательно, офицеры здесь бывали не редко. И корову наверняка сохранили они, за счёт некоторых услуг личного характера.
-Могу ли я как-нибудь помочь, по хозяйству?- спросил он.
Женщина кинула на него недоверчивый взгляд, но не отказалась. Вытащив из старого сундука стопку холщёвой одежды, она протянула её ему.
-Вашу бы простирнуть не мешало…,- женщина отвернулась.
Шейн безропотно разделся, сложив испачканную грязью, вонючую униформу на лавку, и тут же надел свежее бельё. Одёжа оказалась велика и смотрелась на солдате комично.
-Нам забор бы подправить,- тихо произнесла женщина и снова отвернулась. Дезертир кивнул и вышел на воздух с чёткой уверенностью – она его сдаст. Возможно, это была обычная паранойя преследуемого солдата, медленно сходящего с ума. А, возможно, и что-то другое. Судя по тому, как женщина старательно прятала взгляд, в скором времени должен был появиться кто-то очень нехороший. Нужно было немедленно драпать, захватив форму и что-нибудь съестное. Сделав вид, что увлечённо правит забор, солдат обдумывал план побега. До заката оставалось два часа…

Глава 1. Найт.
Долгая бессонная ночь прошла зря – Найт Кристли так и не смог выучить все билеты. Экзамен, предстоящий через несколько минут, должен был поставить вопрос о его дальнейшего пребывания на историческом факультете, на бесплатном отделении. И, похоже, всё уже решено. Экзамен он не сдаст, в этом сомнений не возникало, но как же обидно это признавать. Весть год Найт держался молодцом и являлся первым среди претендентов на повышенную стипендию, и вот до чего он докатился. Все началось после зимней сессии, которую Кристли сдал без проблем. Тогда – то у него и появилась девушка. Была ли это любовь? Сейчас парень не сомневался, что ответ только отрицательный. Нет. Он возможно и питал к ней нежные чувства, навеянные воспитанием и собственной романтической натурой, она же просто использовала его по своему усмотрению. Так прошло пол года, пока случай не открыл Найту глаза на истинный облик его подруги, с которой гуляло пол – факультета вместе с профессурой. Для него это был настоящий удар, чуть не разрушивший его веру в любовь, в себя. Возникали даже мысли покончить жизнь самоубийством. Но молодой человек переборол себя и не переступил тонкую черту между жизнью и смертью, хотя чуть было не оступился…
И вот наступила летняя сессия, а Найт оказался совершенно не готов к сдаче нужного материала. Он еле – еле успел собрать лекции со всех знакомых, как на следующий день начинался первый экзамен, Всемирная История. Сдавать испытание предстояло в подвале основного корпуса, в одной из самых маленьких и грязных аудиторий, которую давно собирались отремонтировать и приспособить под нужды музея.
В узком коридоре с деревянной дверью столпились дрожащие студенты. Для них это было в первый раз. В полголоса первокурсники переговаривались, обсуждая свои возможные оценки и сложность грядущих вопросов. Найт стоял в углу, у самой двери, прислонившись к обшарпанной стене. Он уже не думал об экзамене, просто хотелось спать, и ничего больше. Всё началось в точно назначенное время. Найт ненавидел долгие ожидания и решился идти одним из первых, другие не возражали. Внутри кабинет казался ещё беднее, нежели чем снаружи. Огромная грязно – зелёная доска закрывала одну из стен, вдоль остальных тянулись полки и деревянные стеллажи, заставленные археологическими находками и различной утварью. В углу одиноко пристроилось колесо от телеги. Первая семёрка сдающих расселась за парты, Найт выбрал самую заднюю из возможных. Экзаменаторы раздали билеты, студенты приступили к подготовке, у них было пол – часа. Надеясь на чудо, Найт взглянул в билет и…, естественно ответа он не знал. Что же в такой ситуации нужно было делать? А ничего! Найт опустил голову на парту, закрыл глаза и заснул, бессонная ночь давала о себе знать.
Ему снилась его бывшая девушка. И всё-таки он любил её. Пусть она использовала его в своих целях, сейчас это было уже неважно. Но зато за эти пол года он испытал всё то, чего не знал всю свою жизнь. Они сидели на скамейке в парке и мирно беседовали. Найт не понимал, во сне он, или же наяву, всё было так реально. Вот они мирно сидят и разговаривают. Девушка смеётся и у парня теплеет на душе. Ему кажется, что теперь всё будет хорошо. Именно о такой идиллии Кристли мечтал с тех самых пор, как они познакомились на дружеской вечеринке. Но вдруг что-то в девушке меняется. Лицо её искажает гнев и ярость. Она вскакивает со скамейки, с ненавистью глядя в глаза своему молодому человеку. Найт не понимает, что происходит и чем вызвана столь резкая перемена в её поведении. Она кричит на него, но голос её попадает, уносимый незримым ветром. Коварный ветер поднимает в воздух горсть жухлой листвы и бросает прямо в глаза молодому человеку. Найт закрыл их лишь на мгновение, но рядом уже никого не было. Девушка растаяла, словно призрак, на скамейке осталась лишь её яркая сумочка. Найт оглядывается по сторонам, в надежде увидеть её где - нибудь в парке, но тщетно. Его любовь пропала бесследно.
Сон не многим отличался от жестокой реальности. Это Найт понял уже просыпаясь. Пробуждение было не из приятных. Шея, постоянно находящаяся в одном положении, затекла. Спина болела. Найт поднял голову, опасаясь того, что преподаватели могут заметить его своеобразную подготовку к вопросу. То, что он увидел, в высшей мере удивило его. Аудитория была пуста. Кроме него, сидящего у самой задней стены, не наблюдалась более ни одна живая душа. Увиденное настолько сильно потрясало, что в первое мгновение парень не смог вымолвить ни слова. Лишь спустя минуту он совладал с собой и выдохнул: “О чёрт!”. Из тесной комнатки пропали все, малейшим образом указывающее на проходивший здесь экзамен. Все вещи, как экзаменаторов, так и студентов пропали. Найт точно помнил, что они располагались через парту от него, образуя своего рода преграду, за которую он и спрятался. Парень рискнул встать и пройтись мимо парт. Под ними тоже ничего не было. Всё это начинало казаться чрезвычайно странным. Куда же все подевались? Не могли же они сдать зачёт без него, а потом оставить здесь досыпать, без права переэкзаменовки. Хотя у преподавателей могло хватить на это юмору и смелости, но хоть кто – нибудь из студентов должен был попытаться его предупредить. Найт по натуре своей являлся рационалистом, а потому остановился на последней, единственно правильной, по его мнению, версии. Своих вещей после тщетных поисков он тоже не обнаружил. Да, ничего не скажешь, забавно пошутили. Решив выбираться из этой, не совсем приятной передряги, Найт направился к двери, потянул ручку на себя…. Ничего не произошло, та даже не поддалась. Найт налег на дверь всем своим весом, но проклятая ручку как – будто выточили из камня, она не двигалась. Шутки закончились, но дверь, казалось, этого не понимала. Это было последней каплей, Найт закричал, прося о помощи. Он просил выпустить его и закончить этот проклятый экзамен. Прошло пять минут, но никто так и не отозвался. Найт присел и посмотрел на замок. Тот выглядел как-то странно, как будто по нему сгоряча, прошлись автосваркой, даже если бы у него имелся ключ, парень ничего не смог бы не сделал. Версия с шуткой отпадала. Как эти шутники, кто бы они ни были, могли пронести в аудиторию сварочный аппарат и, при этом, не разбудить его. Вопрос ставил в тупик. Ещё раз, ударив в дверь ногой, и при этом, понимая, что та не откроется, Найт сел на ближайшую парту и принялся думать. Раньше у него это неплохо получалось. Он один, заперт в одной из аудиторий, вокруг никого, дверь сломана, её явно не открыть без постороннего вмешательства. Что же оставалось? Найти предмет для постороннего вмешательства! Найт закрутил головой, осматривая углы и стеллажи с музейными экспонатами, в поисках вещицы потяжелее. Тут глазу и открылось то, что первоначально, ускользнуло от его внимания. Доска! Она была сдвинута с держащих её штырей в сторону. За доской, в стене зияло отверстие диаметром в полметра. Неизвестно было, куда уводил образовавшийся тоннель, в глубине его властвовала непроглядная тьма. Затхлый, смрадный запах еле-еле улавливался. На старой доске жирной, ярко-красной краской была намалёвана стрелка, указывающая внутрь, в открывшееся чрево. Намёк понял бы даже дурак. Но Кристли дураком не был. Он осторожно приблизился к отверстию и осмотрел его. Круг не был абсолютно симметричным, то здесь, то там проступали неровные края и выпуклости. Далее парень осмотрел доску, а точнее стрелку на ней. Краска очень напоминала кровь. Найт промокнул палец – почти свежая. Рисунок сделали недавно. Молодой человек находил всё больше и больше вопросов, осматривая таинственный знак и тёмный путь в никуда. Нужно быть психом, что бы вот так лезть в непонятно откуда взявшееся отверстие в стене, веря стреле, предположительно нарисованной кровью. А что если это единственный выход отсюда? Что если все эти таинственные события произошли не спроста, и ему предоставляется шанс узнать нечто большее, нежели чем суждено обычному человеку. Найт уже в который раз сел на парту и уставился на входную дверь, а точнее на замок, как бы ожидая, что тот всё же откроется. Но нет, естественно ничего не произошло. Парень ещё не до конца потерял связь с действительностью и решил немного подождать. Быть может, после того как его закрыли, замок испортился, дверь заклинило, и до него просто не могут докричаться. Могло же быть и так. Он так думал. Прошло с полчаса – и ничего не случилось. Парня окружала всё та же жуткая тишина и его собственное гробовое молчание. И ещё… ему показалось, что запах из отверстия усилился…

Глава 2. Неудачная поездка.
Всё будет хорошо – в этот жизненный принцип Олана не верила никогда. Даже сейчас, когда она возвращалась из университета с наивысшей оценкой после экзамена, на душе её скребли кошки. Она не могла просто радоваться своей очередной победе, как делали другие студенты, если им везло. Нет, эта девушка с рождения была другой. Неустанно работая над собой, день за днём она преодолевала все проблемы, встающие на её пути. Везде она могла найти блестящее решение. Везде. Но последнее время девушка заметила, что многое изменилось. Учёба давалась ей так легко, что по началу Олана даже пугалась этого. Никто не мог добиться её результатов. Олана всегда опережала своих одногруппников на шаг, если не на два, а им это не очень нравилось. С каждым днём пропасть между выдающеёся девушкой и её группой становилась всё больше и больше. Сначала с ней перестали здороваться, потом решили игнорировать. Настоящих друзей она ещё не успела завести, да и не многие были достойны этого статуса. Верной подругой оставалась лишь Катрина Девон, с которой Олану связывала давняя, тесная дружба. Лишь её девушка могла доверять, и обе это прекрасно знали.
Олана с удовольствием закрыла глаза и удобнее устроилась на сиденье из кожзаменителя. Головная боль, начавшаяся так внезапно, постепенно отпустила, девушка сама не заметила, как заснула. Спала она без сновидений…
…автобус затормозил так резко, что Олана в числе прочих немногочисленных пассажиров, вылетела со своего места. Случайно задев рукой соседнее сиденье, девушка развернулась в воздухе и угодила головой прямо в стекло. Перед глазами всё плыло, последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание, была старая, истёршаяся надпись “Борский стекольный завод “. Позже Олана не могла припомнить, сколько времени пролежала там, в разбитом салоне автобуса. Ей повезло – удар оказался не слишком сильным и оставил на лбу лишь крупную болезненную шишку. Слегка покачиваясь, Олана приподнялась и принялась осматриваться, надеясь найти других пассажиров. Вокруг стояла гробовая тишина. Девушка нашла в себе силы и переборов дурноту, встала во весь рост. Автобус лежал, перевернувшись на бок, это она поняла через несколько секунд. Солнце висело уже над самым горизонтом, отдавая последние за этот день лучи света и тепла. Но того света, что пробивался в покорёженный автобус, хватило Олане, дабы помять, а главное поверить в реальность всего происходящего. Она осталась одна, одна живая из восьми пассажиров злополучного рейса. Истина оказалась подобна локомотиву, летящему на полном ходу. Олане снова подурнело, и, облокотившись спиной на чудом, уцелевшее оконное стекло, она зажмурила глаза. “Всё это лишь дурной сон! “- упорно повторяла девушка, подсознательно понимая, что лжёт сама себе. Так продолжалось несколько минут, пока студентка не справилась с нахлынувшими на неё ужасом и страхом. Прошло довольно много времени с момента аварии, так, во всяком случае, ей казалось, а полиции не было и следа. “А вдруг среди пострадавших есть живые? “ – вопрос возник неожиданно. Подходить к трупам девушка боялась, но бросить умирающих было ещё ужаснее. Страх и сострадание боролись в ней недолго, Олана стала подбираться к ближайшему телу, недалеко от двери. Это была женщина, она не двигалась, даже не дышала. Приблизившись, Олана слегка похлопала почтенную уже женщину в тёмно-синем платье по руке. Даже сквозь одежду чувствовалась, как она холодна. От неосторожного движения тело женщины сдвинулось, поменяв своё начальное положение. Голова её безвольно повернулась к девушке. Их взгляды встретились. Остекленевшие глаза покойницы наполняли ужас, боль, страдание. Они, буквально, вылезали из орбит. Красные сеточки сосудов в уголках глаз побагровели и на фоне белков смотрелись демонически. На женском лице невозможно было найти живого места, оно представляло собой кровавую кашу, сваренную в аду на завтрак самому Дьяволу. Всё это произошло так быстро, Олана не смогла сдержать вырывающегося из недр души крика и кинулась к спасительной двери. Гидравлику запорного механизма разнесло вдребезги, так что путь из злополучного автобуса был свободен.
Ярко – красный диск солнца окончательно скрылся за горизонтом. Густой, липкий белый туман появившийся ниоткуда, поглотил и дорогу, со всем, что на ней находилось, и окрестности, сократив поле видимости до нескольких шагов. Маршрутный автобус лежал на боку, на самом выезде из города, на встречной полосе. В пяти метрах от него дорогу перекрывали три столкнувшихся легковушки, причём одна принадлежала полицейскому управлению города. И ни следа водителей, или кого-то ещё. Лишь на влажном от вечерней сырости асфальте сидела молодая черноволосая девушка Олана, студентка первого курса, и, уткнувшись лицом в ладони, горько рыдала. Вся её гордость пропала в мгновение ока, да и кого было стесняться? Мертвецов? Или тумана, что становился всё гуще и гуще… Олана – сильная девушка, она и сама знала, а потому, как только спало первое напряжение, студентка обошла место грандиозной аварии. Её первые догадки подтвердились очень скоро – вокруг ни души. “Почему? “- главный вопрос, который теперь беспокоил её. Олана осмотрела разбитые легковые машины. Те располагались таким образом, что бы не допустить человека из города, будь он хоть пешим хоть на транспорте. Девушка прошлась вдоль машин несколько раз, сама не зная, что же хочет найти. И поиски её увенчались успехом – выяснилось, что дверь полицейской машины не заперта. Осторожно открыв дверь, Олана наполовину залезла внутрь, облокачиваясь на кожаное сиденье. После того удара в автобусе на руке у неё вздулся внушительных размеров синяк, но девушка старалась о нём не думать. Бегло пробежав по салону глазами, она нашла то, что было нужно. Радиостанция находилась там, где и должна была и не пострадала от аварии. Девушки трясущимися руками включила прибор и принялась крутить ручку настройки. В эфире было глухо. Лишь помехи кричали на все лады, выводя Олану из себя и внушая ещё больший ужас. Ну хоть кто-нибудь обязан ей ответить! Надежда девушки почти угасла в тот момент, когда голоса в эфире всё же появились, а вернее один. Детский голос. Голос маленького мальчика. “Уходи…,…придут, умерли…да… “- из-за сильных помех Олана ничего не смогла понять. Непродолжительная радиопередача, на миг сменившая устрашающую тишину, пропала. Где-то далеко раздался пронзительный, леденящий душу, вой. Так могла выть голодная бродячая собака, а может, и нет? Олана перепугалась не на шутку и, забравшись в кабину полностью, попыталась вслушаться и определить источник звуков, так не похожих на всё то, что она слышала раньше. Ногой девушка нечаянно задела что-то плотное, лежащее на дне кабины, но темнота и туман снаружи мешали разглядеть таинственный предмет. Это оказался револьвер. Тридцать шестой калибр, большая редкость у полицейских. Смертельная вещь, способная проделать дыру с кулак взрослого человека в чём угодно. Оружие завернули в плотный лист вощеной бумаги. Развернув свёрток, Олана еле-еле разглядела какие-то рисунки на листе. “План города “- гласили корявые буквы нестройного, прыгающего подчерка. Это оказалось очень кстати. Олана была не местной, они с отцом снимали небольшой домик в пригороде, ничего экстраординарного. В город девушка приезжала лишь на учёбу, развлекалась мало, и город знала лишь по рассказам подруги Катрины. Дом находился слишком далеко, к тому же путь туда был отрезан аварией. Оставалась только одна дорога – в город, на поиски людей. Пистолет придавал ей некоторую уверенность. Девушка проверила барабан – все шесть пуль находились на своих местах. Олана сосредоточилась, несколько раз глубоко вздохнула и, открыв дверцу машины, шагнула навстречу туману. У девушки всё более и более стойко возникало ощущение, что в округе не было ни души. Но как же страшно осознавать, что ты остался один…
?Глава 3. Сквозь неизвестность…
Найт устал ждать, когда же за ним придут. Да, пусть это казалось безумием, но он решился. Решился воспользоваться таинственной дырой в неизвестность, которая, к слову, ужасно воняла. Он решился и, закрыв носовым платком лицо, полез внутрь. Пришлось согнуться в три погибели и ползти, упираясь локтями в скользкие, холодные стенки тоннеля. Чем больше парень полз в темноте, тем больше ему казалось, что он находится в самой обыкновенной канализационной трубе. Или в могиле…. Ну, это было, как посмотреть. Антураж явно сходен. Прошло около пяти минут, но парню казалось, что он провёл внутри целую вечность.
Свет в конце тоннеля возник неожиданно и, впервые за очень долгое время, Найт улыбнулся. Изнывая от усталости, последние несколько метров он прополз на животе, цепляясь за скользкие стенки руками. В ногах сил уже осталось. У самого выхода из подземной темницы он остановился и затих, прислушиваясь. Снаружи не раздавалось абсолютно никаких звуков, что внушило молодому человеку некоторые опасения. Но долго сидеть и слушать Найт не смог, уж очень велико было желание выбраться из узкого пространства, пленником которого, волею судьбы, оказался.
Люк выводил на улицу, в двух районах от университета. Найт оказался на тёмном, почерневшем от времени асфальте. Вокруг не наблюдалось ни души. Густой, непроглядный туман заволакивал всё, что мог, оставляя т предметов лишь призрачные очертания. Чертовщина продолжалась – это Найт понял сразу. Пускай на город опустилась ночь, но даже и тогда возможно было встретить спешащих по своим делам, одиноких прохожих, тёмные силуэты автомобилей, голодных кошек и собак. Ну хоть кого-нибудь можно было встретить. Улица пустовала, наглядно показывая, что парень ошибается. Найт сделал шаг, другой, пытаясь размять уставшие конечности. Те возмущённо затрещали, протестуя против любого движения. Сориентировавшись, Кристли точно понял, где находится, до дома оставалось минут двадцать ходьбы. И он пошёл. Страх отступил на некоторое время, уступив место усталости и голоду. Мозг молодого человека безустанно кричал о том, что всё это в высшей степени странно, что необходимо немедленно куда-нибудь спрятаться, повинуясь инстинкту самосохранения. Или обратиться в полицию. Но полицейских Найт не любил. Не то что бы он был замешан в каких-то тёмных делишках, нарушающих закон. Нет, просто он не любил копов. Молодой человек брёл сквозь туман по улице, не замечая, как всё изменилось вокруг. Яркие, сверкающие рекламы, горящие круглые сутки, разбиты вдребезги. Двери домов и магазинов закрыты, некоторые даже заколочены снаружи. Ни в одном из окон не горел даже слабый огонёк. Всё как будто вымерло. Но теперь Найта мучил другой вопрос: “А не вымерли ли люди? “.
За всю непродолжительную прогулку Найт так никого и не встретил. Ни единой живой души. Лишь мрачные подворотни и почему-то ржавые разбитые автомобили смотрели на него со всех сторон. Знакомый дом, в котором он провёл большую часть сознательной жизни, показался из-за угла. Боже! Но как же он преобразился! Окна двух первых этажей разбиты, красный кирпич кладки потемнел и раскрошился. Наконец там, где раньше положено было находиться массивным железным дверям, вообще зияла пустота. Проход предоставлялся всем желающим! От дома буквально несло обречённостью и страхом. Найт сглотнул и, усиленно оглядываясь по сторонам, опасаясь, всего и вся, направился к дверям, вернее туда, где они были раньше. Тёмный загаженный подъезд не в коей мере не напоминал то место, где столько лет прожил Кристли. До этого уборщица исправно отрабатывала свои деньги, через каждые три дня посещая их скромную обитель. Лифт также производил удручающее впечатление, желание воспользоваться им в теперешнем положении было крайне сомнительно. Он превратился в ржавую, с буроватым отливом, металлическую клетку с крупной решёткой. Толстая цепь, заменившая трос, уходила наверх и терялась в темноте шахты. Найт решил рискнуть, ведь от самой мысли, что же он может узреть на других этажах, становилось дурно, а потому воспользоваться лифтом. Парень вдавил кнопку девятого этажа – агрегат заскрипел. Складывалось впечатление, что им не пользовались, по крайней мере, несколько лет. Петли протяжно поскрипели ещё какое-то время, словно протестуя против окончания такого длительного отдыха. Лифт тронулся и медленно начал поднимать молодого человека вверх. Из-за медлительности техники на дорогу ушло несколько минут, и когда Найт оказался на площадке девятого этажа, он был несказанно рад закончившемуся путешествию. Покопавшись в карманах, он извлёк ключ и хотел употребить его в дело, но остановился, осознав, что не видит перед собой двери. Тамбур оставался открыт всем ветрам и призывно манил горящим в глубине квартиры огоньком. За всё это время Найт поневоле свыкся со всеми странностями, что происходили вокруг, а потому уверенно направился на огонёк. В коридоре гуляли сквозняки, во всех комнатах непроглядная тьма, за исключением одной, самой дальней. Именно туда и направился Найт, стараясь особо не смотреть по сторонам. Родителей нигде не было, впрочем, как и других людей. Странным это уже не казалось. Страх перед неизвестностью постепенно уступал место интересу. Кристли со всех сторон окружали противоречия. Свет горел в комнате родителей. Посреди небольшой комнаты, на журнальном столике лежал карманный фонарик на батарейках. И лежал он таким образом, что освещал лишь пространство столика, в то время как остальная часть комнаты была погружена во мрак. На столике выделялась пожелтевшая от времени, сложенная вчетверо записка. Развернув послание, Найт застыл над мелкими стройными буквами знакомого подчерка. Это…, он не верил своим глазам, была записка…от неё. От той, которая снилась ему каждый день, о которой он не переставал думать всё это время! “Как всё вокруг изменилось. Найт, мне страшно. Где же ты был всё это время. Если ты всё ещё любишь меня, встретимся с тобой в нашем заветном месте. Я жду тебя… “. Парень не верил своим глазам, а потому раз за разом пробегал взглядом по записке, желая удостовериться снова и снова. Она ждёт его…. Ждёт. На освещённой фонариком стене появилась еле различимая тень. Во мраке скрипнула деревянная половица. Найт нервно встрепенулся и, неуклюже повернувшись, смахнул фонарь со стола. Перевернувшись в полёте, источник света на короткое мгновение выхватил из тьмы неясный силуэт, отдалённо напоминавший человека. Резко подняв фонарик, Найт направил узкий конус света к противоположной стене. Там действительно кто-то оказался, вернее что-то. Тусклое освещение во всех подробностях явило взгляду молодого человека существо у противоположной стены. От человека у него остались разве что ноги, да и те были вывернуты в коленях в противоположную сторону, словно у кузнечика. Туловище можно было назвать человеческим лишь с большой натяжкой. Руки и голова монстра отсутствовали, как будто их отрубили остро заточенным лезвием. Места среза покрывали свежие, ещё сочащиеся кровью, грубые медицинские швы. Из распоротого живота существа вываливался отвратительный клубок нежно - розовых кишок, волочащийся сзади. Существо двинулось. Да, Найту не показалось, эта тварь двигалась медленно, но верно. Она шла прямо к нему. Монстр неспешно приближался, студент же заворожено глядел на это чудо, не в силах сдвинутся с места. Из дыры в животе медленно высунулась вполне человеческая рука и потянулась в сторону ошарашенного молодого человека. Сам того, не осознавая, Найт начал стремительно отступать, но ноги подвели. Споткнувшись обо что-то тяжёлое, парень растянулся на полу. А тварь была всё ближе и ближе, единственная рука её сжималась, предвкушая, что скоро живая плоть окажется в ней. Причина падения оказалась банальной – металлическая труба на полу. Не теряя времени, Найт схватил неожиданно подвернувшееся оружие и встал на изготовку. Порождённый чьим-то больным сознанием монстр наступал, рука его застыла в призывном жесте. Выносить соседство с таким чудовищем само по себе было невыносимо и, размахнувшись посильнее, Найт с хрустом опустил металл на обрубленную шею. Существо пошатнулось, издав еле слышный, хлюпающий звук, но на ногах устояло. А в следующее мгновение с невероятной прытью взмыло в воздух, растянувшись в нечеловеческом прыжке. Второй удар настиг монстра в воздухе. Тварь оглушительно завизжала непонятно чем и опустилась на грязный пол неподвижно. Жизнь покинула это бренное тело, теперь уже навсегда. Тяжело дыша, Кристли с помощью фонарика нашёл ванну, покрутил краны. Мощная струя тёмной, ничем не похожей на воду жидкости, ударила в раковину. Найт отшатнулся. Умываться ему расхотелось. Повернувшись на девяносто градусов, парень уже хотел удалиться из негостеприимной квартиры, но снова застыл на месте, не в силах вымолвить ни слова. Дверь в ванну! Дверь, которая минуту назад была так близко, исчезла, не оставив и следа. На её месте теперь располагалась обычная кирпичная стена. Найт снова оказался в ловушке! Собрав остатки самообладания, парень медленно ощупал возникшее препятствие. Уж что-что, а камень был самым настоящим. Поудобнее перехватив металлическую трубу, он попробовал использовать её в качестве тарана. Чёрта с два! Ничего не изменилось, стена стояла незыблемо. Вдруг одиноко висящая под потолком лампочка мигнула пару раз и погасла. Изолированное пространство, пленником которого оказался Кристли, погрузилось во тьму. Нашарив кнопку фонарика, Найт поспешно зажёг его и вернул некое подобие света в замурованную комнату. Устоявшуюся вокруг тишину прерывал лишь плеск тёмной жидкости из ржавых кранов и хриплое дыхание молодого человека. Под ногами противно хлюпало. То, что должно было являться само по себе водой, затопило всю раковину и нескончаемым потоком лилось на кафельный пол. Найт попытался закрутить краны – не помогло. Те крутились слишком легко и не производили никакого эффекта. А вода всё прибывала и прибывала. Найт принялся метаться, разглядывая кирпичные стены. Он искал выход. И он нашёл его. Прямо над ванной находилось то, чего Найт никак не мог заметить в темноте, если бы не фонарь. Ещё одна дыра в стене. Размером с водопроводный люк, проход обрамляла цепочка неизвестных знаков. Рун или чего-то подобного. Парень направил фонарь в глубь отверстия, но свет не мог проникнуть туда и тонул, не достигая недр. Жидкость уже начала заливаться в ботинки. Найта передёрнуло от омерзения, и он, решившись, полез в новообразовавшееся отверстие. Ему предстоял долгий путь…
Глава 4. Дилан чувствует силу.
Уроды. Все те, кто его окружают. Они все выводили его из себя, каждый день, вот уже на протяжении нескольких месяцев. Но он терпел, как умеет терпеть только очень умный и осторожный человек. Он ждал. Дилан Моро всё ещё ждал, потому, как Бог попросил его об этом. Да, в последнее время Бог всё чаще говорил с ним, делился своими планами, наставлял и советовал. Именно Бог рассказал ему морозным зимним вечером о грядущих изменениях. Дилан поверил и потому продолжал ждать этих изменений. Но его терпение подходило к концу, ведь каждый день его пытались доставать, в особенности настырные одногруппники и преподаватели. Вот и сегодня, на экзамене по Всемирной истории Дилан получил незачёт. И кто же, собственно, был в этом виноват? Ясное дело, преподаватели! И ещё эта выскочка Олана, которая старательно корчит из себя недотрогу. Вечно она оказывалась впереди, вечно добивалась наивысших результатов. Как же Дилан её ненавидел, но, с другой стороны, отчаянно желал. Что и говорить, чертовка была хороша. Стройна, изящна, умна и скромна, а её гордость бросала вызов самолюбию Дилана. Ни дня парень не сомневался, что эта девушка будет принадлежать ему! Бог пообещал её ему, когда мир изменится….
Дилан как можно громче захлопнул дверь в душный кабинет и прижался к ней спиной. В зачётке, которая выглядела крайне небрежно, не наблюдалось никаких признаков оценки. Он не сдал это проклятый экзамен. Тут же, откуда ни возьмись, его окружили одногруппники, на перебой, расспрашивая о сложности заданий. Дилан не торопясь, оглядел их и крепко обругал последними словами. Все тут же отхлынули, предоставив парню желанное одиночество. Дилан отправился в туалет. По дороге он лихорадочно соображал, куда же податься, куда скрыться от всех тех, кто так активно ему мешает. Запершись в туалетной кабинке, Дилан достал из портфеля, что всегда был при нём, маленькую чёрную книжицу. Именно её он считал своей библией, эту чёрную записную книжку. Его чёрный список! Достав и ручку, парень торопливо накарябал на одной из чистых страниц фамилию Кристли. Это сволочь теперь занимала первое место в его списке. Именно с сегодняшнего дня! Мало того, что этот урод заснул там, на задних партах, в то время, как Дилан не мог ответить на вопросы экзаменатора, так ещё три дня назад, во время консультации, бросил неосторожный взгляд на Олану. На его Олану! Этого Дилан стерпеть не смог. Теперь, когда мир изменится, Кристли будет первым, кто поплатится за свою неосторожность…
Голос из унитаза прозвучал так неожиданно, что парень, никак этого не предусматривающий, тут же выронил блокнот и ручку. Но в следующую секунду блаженно припал к фарфоровой сантехнике, исступлённо ловя каждое слово. Бог, в который раз, вещал ему. Он сказал, что время пришло, что мир уже начал меняться, но ещё слишком грешен, что бы вместить такое создание, каким является он. Нужна была помощь. И именно Дилана из сотни своих последователей выбрал он для оказания этой помощи. Дилану доверялась огромная честь, и парень с радостью принял её. Последние наставления святого существа прочно засели в его голове. “Найди мне девушку…“,- попросил Бог Дилана. Парень понял, кого существо имело в виду!

Глава 6. Что же здесь произошло?
Постепенно Олана свыклась с ощущением того, что за ней неустанно наблюдает кто-то. И причём кто-то очень нехороший. Да, трудно было поверить, что в том пустынном месте, в которое превратился самый обычный город, может быть хоть один нормальный человек. Девушка бродила по тихим улицам, не в силах понять и осмыслить происходящее. Всё вокруг изменилось до неузнаваемости: и дома, что стали огромными уродливыми колоссами, чьи верхние этажи терялись в ночной мгле и тумане, и машины, что были нелепо разбросаны по дорогам, ржавые, никому не нужные, и сама дорога, на которой то и дело попадались мокрые, тёмные подтёки, поразительно напоминавшие кровь. Олана старалась не верить во всё происходящее, называя это ночным кошмаром из которого невозможно выбраться. Холодящий кровь вой раздался как будто ближе, и девушка невольно крепче сжала пистолет.

А это Цикл "Герои Нижнего"... Даже не спрашивайте... Все рассказы тут связаны единым миром и героями... Писалось практически в соавторстве.





Дмитрий Станиславович Таловин уже в который раз за день попытался почитать купленную с утра газету. Все время его что-то отвлекало. То приходилось идти определять археологический возраст очередной находки, то давать консультацию по вопросу курсовой работы очередному студенту. Как ему это надоело. В такие дни, когда настроение было не к чёрту, он начинал задумываться о том, на том ли месте он работает, в том ли его призвание.
Если бы друзья детства узнали, чем он сейчас занимается, то, скорее всего, очень удивились бы! Конечно! Ведь Дима Таловин всё время кричал, что когда вырастет, то станет спасателем и будет бороться за жизни людей. Прошли годы... И кем он стал? Старшим преподавателем на кафедре музеологии в Университете, на истфаке. Как редко наши мечты соответствуют нашей действительности...
На кафедру музеологии заглянул лысеющий мужчина с пронзительными тёмными глазами. Увидев Таловина, он поспешил скрыться.
"Вот гад, Федька, так и не хочет отдать стольник!"- подумал преподаватель о своём коллеге с кафедры культурологии. Заглянувший мужчина как раз им и являлся. Две недели назад Дмитрий Станиславович посрамил всех культурологов старой школы, под чистую разнеся их в ежемесячном соревновании по дартсу. Даже Солнцев одобрительно хмыкнул и пробурчал что-то о "метком глазе". Да, на это Талловин никогда не жаловался. Сколько он себя помнил, всегда его зрение было идеальным. А в армии он даже входил в сборную округа по стендовой стрельбе. Но всё же истинной страстью преподавателя был лук. Сойдясь во время студенческих экспедиций с ролевиками, он почти в совершенстве овладел этим оружием и спокойно поражал цели на расстоянии до двухсот метров. Он никогда не промахивался.
Вспомнив про лук, Таловин улыбнулся в густые усы. Дома у него лежал новенький составной лук с наборами тетивы. К нему он выточил стрелы, частью обычные, а частью декоративные, стеклянные. Сказывалось мастерство, перенятое у знакомых по молодёжной организации "Холмик". Весь комплект внушительно смотрелся на тяжёлом настенном ковре, подарке студентов из Средней Азии, и придавал скромной квартире преподавателя какой-то торжественный, в чём-то даже праздничный вид. Но с той нагрузкой и графиком, что навязывал Университет, времени на любимое хобби оставалось всё меньше и меньше...
Рабочий день подходил к концу, Дмитрий Станиславович собирался домой. Предстояло около часа добираться до спального района, затратив ещё два или три на стояние в пробках. Преподаватель плюнул на всё и решил пройтись пешком. Пару раз он уже совершал подобные прогулки, тем более вечер выдался на редкость удачным, тёплым для суровой русской зимы. Проходя по засыпанным снегом улицам и давно не чищенным тротуарам, Талловин размышлял, во что же превратился город за какой-то десяток лет после развала Советского Союза. Казалось, как только режим рухнул, всякие грязные твари, подонки, бандиты всех мастей, хлынули в неоправившееся от шока общество, установив свое, порочное царство тирании и угнетения. Преступность процветала. Теперь выйти на улицу после двенадцати рисковали либо отчаянно смелые, либо непроходимо тупые граждане. Ну а пьяные никого не боялись и были слишком глупы! Милиция не в силах была справиться с наплывом преступности, сама прочно погрязнув в непроходимом болоте коррупции. Одним словом - ужас.
И в этом ужасе людям приходилось жить! Многие привыкли, приспособились. Вымогание денег в школах стало обычным делом. Теперь родители либо вовсе не давали своим чадам денежки, либо нанимали самых отъявленных хулиганов в качестве телохранителей. В Университете некоторые студенты совсем потеряли уважение к старшим, спокойно куря на парах травку, хамя и занимаясь любовью в туалетах. Им обеспечивали мощную протекцую нефтянные карманы папаш-бизнесменов и бандитов "в авторитете". Но даже не это выводило заслуженного преподавателя из себя! Он недоумевал, почему люди, жившие когда-то в самой счастливой стране на свете, так быстро сдались, прогнулись под тяжестью обстоятельств и грязного капиталистического мира. Почему никто не пробывал сражаться? Почему не выступил против? На что же, на какие идеалы, можно было опереться в этом "новом" мире? Если бы он знал...
Проходя мимо очередного тёмного переулка с разбитым фонарём Таловин расслышал невнятные стоны. Почти сразу кто-то всхлипнул и сдавленно закричал. Крик прервался также неожиданно, как и начался. Дмитрий Станиславович решительно завернул в переулок и побежал в темноту. Крик, что он расслышал, был женским. Прямо за углом у кирпичной стены тьма прятала два сцепившихся человеческих силуэта. Лунное сияние застыло на бледном лице девушки с бездонными зелёными глазами. От ужаса она почти потеряла сознание. Над ней нависал высокий молодой человек в длинополом пальто. Кроме шапки и упомянутой верхней одежды на нём, вероятно, больше ничего не было. Разве что ботинки. Между краем пальто и тяжёлыми ботинками на высокой подошве виднелись лишь тощие волосатые ноги.
-Ну давай, детка! Давай, я готов, я готов...,- парень зажимал бедную девушку глубже в кирпичный угол, пыхтя при этом как паровоз.
-Отпустите! А-а-а!- у девушки почти получилось вырваться, но парень снова заткнул ей рот, стиснув в своих объятиях ещё сильнее.
-Давай, сволочь!- иступлённо прокричал насильник.
-На-а-а!- ему на голову опустились, подобно молоту, сложенные кулаки Таловина. Парень осел. Девушка одним рывком оказалась за спиной преподавателя и вцепилась ему в руку, дрожа от пережитого ужаса. Парень кряхтя начал подниматься. Таловин сделал шаг назад, встав в боксёрскую стойку. Предстояло вспомнить армейские уроки.
-Замачу, мразь! На ремни порежу!- насильник извлёк из кармана перечинный нож. "Десять в одном",- почему-то отметил Дмитрий Станиславович.
-Ап!- парень сделал отчаяный выпад. Он ещё не до конца пришёл в себя, так что координация подкочала, рука с ножом прошла в паре сантиметров мимо Таловинского бока. Препод перехватил её и, резко повернувшись, со всей силы нажал в противоположную сторону. Кости затрещали - парень взвыл, тут же выпустив своё оружие. Дмитрий Станиславович перекинул орущего насильника через бедро и, отряхнувшись, пошёл из переулка. За спиной слышались дикие крики боли и шоканье каблучков по замёржшему асфальту.
-Стойте, стойте! Вы! Вы спасли меня!- девушка преградила ему дорогу. Короткая шубка не скрывала изящества её фигуры, выбор насильника был вполне очевиден.
-Не благодарите, на моём месте так поступил бы каждый,- отмахнулся преподаватель и посмотрел на часы. Поздновато! А ведь до дома предстояло добираться около часа. Девушка поймала его взгляд.
-Как же не стоит! Если бы не вы, он бы... Я должна вас отблагодарить. Я тут недалеко живу, зайдите что ли, чаем вас напою.
Таловин ещё раз взглянул на дрожащую теперь уже от холода девушка. Разум советовал идти домой, ведь завтра предстояло рано вставать, взгляд же советовал остаться. Дмитрий Станиславович прикинул, на вид девушке можно было дать около двадцати. Вспомнились студенты, вернее его студентки.
-Я пью с тремя ложечками сахара.
-Да вам хоть с десятью. Кстати, меня зовут Алина. А вас?
-Дмитрий Станиславович,- улыбнувшись в усы, произнёс он.- Но для вас Дима.
После третьей кружки чая преподаватель почувствовал себя как дома. Алина старалась развлечь его, рассказывая разные шутки из своей студенческой жизни. Имена некоторых, ею упомянутых людей показались Таловину смутно знакомыми, но он поспешил об этом забыть. В приятной кампании в голову лезли только приятные мысли.
-Знаешь Дима, сейчас девушке так трудно одной. Перевились на этом свете герои, способные в нужную минуту оказаться рядом, защитить, успокоить. Так я думала до сегоднешнего вечера...
-Да ладно уж! Забыли, не герой я...
-Нет герой! Не удивлюсь, если это ты неделю назад остановил грабителей на Проспекте Гагарино, когда грабили офис "Мари Кей". По телеку сказали, что злоумышленников задержал человек, скрывший своё лицо шарфом и...
-Э, как бы тебе сказать,я,- Таловин старательно подбирал слова, уставившись взглядом в вырез на блузке девушки.
-Так это был ты! Ты! Я так и знала!- Алина спрыгнула со своего места и кинулась к преподавателю на шею. Близость её тела волновала. Она поцеловала его в щёку, густо заросшую бородой.
-Поздно уже, я пожалуй пойду,- робко сказал Дмитрий Станиславович.
-Нет! Мне так страшно остааваться одной! Родители на работе и не вернуться до завтра!- наиграно умоляюще произнесла девушка. Таловин сглотнул. Прошёл уже год с тех пор, как он последний раз оставался с женщиной наедине.
-А чего же мы будем делать?
Алина встала и с заговорческой улыбкой потушила свет.

День в Университете промелькнул как-то незаметно. Таловин вспоминал вчерашнюю ночь, улыбался и читал лекции. Но настроение ему всё - таки испортили. Сынок-выпендрёжник богатеньких родителей слишком выступал на семинаре. Дмитрий Станиславович влепил ему ноль. Студенту это не понравилось.
-Эй, усатый, ну-ка стёр это, чё там накарябал!- понтавался недомерок.
-Иди в задницу,- преподаватель решил не церемониться.
-У меня папка весь Советский рынок держит, хочешь что-ль в речки поплавать? А холодно небось, зима, типа! Стёр, зараза, хуже же будет!
Таловин побагровел от такой наглости. Лишь чудом удалось ему сдержаться, не ударить сопляка.
-Пошёл вон!- отчеканил он.
-Ты себе могилу вырыл, дед!- бросил отморозок напоследок.

Дмитрий Станиславович спешил домой. В голове крутились слова Алины:"Перевились на этом свете герои, способные в нужную минуту оказаться рядом, защитить, успокоить". Ворвавшись домой, он первым делом позвонил Алине и отложил их встечу на вечер. Снова пришлось вспомнить армейские будни. Помимо пришивания подворотничков, там учили чуть ли не на профессиональных швей. Два часа работы не прошли даром. Преподаватель перешил военный плащ-палатку под накидку с капюшоном. Облачившись в своё новое одеяние, он дополнил облик армейскими ботинками и кожанной портупеей. Взгляну в зеркало, Дмитрий Станиславович поначалу не узнал себя. Да, это был уже не он, перед зеркалом стоял Стеклянный Лучник, кристально чистый душой и мыслями. Тёмное одеяние отлично маскировало фигуру, а капющон скрывал лицо. То, что было нужно. Закрепив на спине кожанный колчан с десятком стрел, прехватив лук поудобнее, ровно в полночь Дмитрий Станиславович Таловин поднялся на лифте на крышу своего дома. С неё он перебрался на соседнюю, потом на вторую, третью... Мороз приятно холодил мыштцы. Он вышел на охоту, на борьбу со всем тем, что ненавидел.
С преступностью, пороками, продажностью. "Нет, не перевелись на этом свете герои, просто они спят. Но когда-нибудь, они пробудятся и тогда..., тогда мы построим страну нашей мечты"- так думал обычный Университетский преподаватель, который не обладал никакими сверхспособностями, но в душе всегда оставался героем.

Учебная пара уже подходила к концу, когда костя понял, что не вытерпит. Всё нутро жгло, по венам расходился жидкий огонь, пульс, участившись донельзя, стучал словно маятник, мерно отдаваясь в висках. В общем, Косте было хреново. Сдерживаясь из последних сил, молодой человек попросился выйти. Преподаватель не возражал, лишь коротко кивнул в ответ. Под недоумевающими взглядами остальных студентов Костя пулей вылетел через дверь. Спустившись по лестнице через две ступеньки, он оказался на втором этаже. Корткий забег по коридору - и он в мужском туалете. Похвастаться отхожим местом Исторический факультет не мог, но Костя, лишь только ступив на дешёвый кафельный пол, облегчённо выдохнул. Дрожа от нетерпения, он проверил кабинки. Все три были пусты. Он вошёл в третью. И не случайно! Именно там, за сливным бачком, в нише за съёмной кафельной пластиной лежала его цель. Пытаясь себя контролировать, унять дрожь в непослушных руках, Костя вскрыл заветный схрон и вытащил небольшой свёрток. Развернул. На грязноватой, пахнущей спиртом марле оказался шприц. Парень по прозвищу Уколыш стал новым дилером Кости совсем недавно, всего два месяц назад, но за это время смог зарекомендовать себя как образцовый поставщик с превосходным товаром. Благодаря ему Костя перешёл на героин, благо денег всегда хватало. Жидкий героин появился в городе не так давно, но успел создать себе в узких кругах прямо таки легендарную репутацию. Принявший наркотик оказывался в райских кущах, исполнялись любые, самые заветные желания. Пересилив себя Костя убрал шприц в во внутренний карман и спустился во двор к своей машине. До дома было полчаса пути... Полчаса до рая...
***
Уколышу не стоялось на месте. Он переминался с ноги на ногу, ходил взад и вперёд под узкой световой полоской фонаря, то и дело напряжённо посматривая на часы. Совсем рядом, в кустах боярышника хруснула ветка. Молодой человек вздрогнул. Под свет фонаря, следом за звуками из кустарника, вывалился типичный представитель кавказкой национальности.
-Вах, тепно как у осла в... Здравствуй, брат!- начал он громче, чем следовало.
-Тише ты, всю общагу хочешь перебудить? Принёс?- защипел Уколыш.
-Прости, дорогой, не специально. Вот, как заказывал - двести штук. Первая партия...
Уколыш взял протянутый ему чёрный пластиковый пакет, полный одноразовых шприцов. Он уже не первый раз покупал у "частных предпринимателей" студенческой поликлиники медицинские препараты. В этот раз пришла очередь и шприцов. После очередной сдачи крови их как раз было столько, сколько можно было пожелать...
-Чистые хоть? - как бы между делом спросил Уколыш.
-Обижаешь, дорогой! Каждый сам вымыл, мамой клянусь! Высшее качество.
-Ладно, бизнес у меня растёт, спрос увеличивается... Через две недели на этом же месте,- парень протянул кавказцу мятую сторублёвую купюру. Она тут же пропала в волосатом кулаке нового владельца, через минуту он и сам скрылся в кустах, сломав напоследок ещё пару веток. Прижав пакет к груди, Уколыш отправился в общежитие - свою импровизированную квартиру - лабораторию. Как - никак пол ночи он прогулял, а нужно было приготовить товар для покупателей...
***
Костя проснулся где-то к полудню, в своей съёмной квартире недалеко от центра города. Он лежал в прихожей, в одежде и красовках и рассуждал. Как он здесь оказался? Как же всё произошло? От неловкого движения по полу покатился пустой шприц. Он подсказал, как всё было. Парень опять не выдержал, не дошёл до кровати, а отправился в далёкоё и приятное путешествие прямо в прихожей. Неплохо, нечего сказать! Кряхтя словно восьмидесятилетний старик, Костя начал медлено приподниматься, помогая себе руками. Он с содроганием ждал традиционной реакции протестующего организма. Ничего не происходило. Совсем. Парень перестал осторожничать и окончательно поднялся. Организм чувствовал себя замечательно, как никогда в жизни. Волчий аппетит подсказывал, что пора хорошенько заправиться. Тело обрело давно забытую гибкость, обрело силу и чёткость в движениях. Он потянулся - мышцы отозвались упругой струной. Костя бросил скептический взгляд на своё худое отражение в зеркале и фыркнул. Больше никто не посмеет обозвать его хлюпиком! Позавтракав оставшимися в холодильнике продуктами, Костя между делом просмотрел свои скудные лекции. В этот день намечалась контрольная работа по Русской культуре. Учить было лень, да он и не успевал - до начала пар оставалось сорок минут.
Он добрался на факультет как раз к началу контрольной. Скептически взглянул на вопросы и понял, что ничего не знает. Две попытки списать хоть что-то у соседей с треском провалились - с ним давно перестали общаться. Превозмогая скуку, Костя водил ручкой по парте, пытаясь вспомнить, что же там такое было написано... Листы, исписанные дрожащим корявым подчрком всплыли в памяти и остались, никуда не торопясь, не пропадая. Костя мысленно попробывал прочитать, что же на них было написано. Да, это были его лекции, и даже правильные ответы среди них встречались. Приободрённый, Костя принялся строчить в своём листе, сидящие рядом удивлённо взирали на склонённую почти у самого стола голову наркомана. Это знали почти всё... Когда Костя закончил отвечать, то понял, что получит как минимум тройку, а может и выше! Понял он и ещё кое-что. Понял, что наркотикам в его жизни пришёл конец. Их просто не хотелось...
***
Костю как будто подменили. Ещё неделю назад смыслом всей его жизни был поиск очередной дозы, средства от реальности. Теперь его страстью стали знания. Его научный руководитель, женщина средних лет с неподъёмной причёской, была очень удивлена, увидив, приподнесённую курсовую работу. Ожногруппники больше не сторонились его, принимая в свою компанию. Да что там! Даже девушки вновь стали интересоваться им - одна умопомрачительная блондиночка попросила помочь ей перед экзаменами, позаниматься... по отстающим предметам. На днях к нему заезжал отец, видный предприниматель, и вместо недостойного отпрыска, пятнавшего его репутацию, обнаружил перспективного молодого человека. На родостях он подкинул Косте деньжат даже сверх того, сколько оставлял обычно! Жизнь парня стала спокойной, размеренной. Сам Костя не раз задовался вопросом, откуда пришли такие резкие изменения, в итоге придя к выводу, что просто повзрослел.
Проблемы начались неожиданно. На последней контрольной работе в учебном семестре Костя понял, что не может ответить на элементарные вопросы. Спаравившись с волнением, он попытался припомнить свои записи, которые он теперь по традиции просматривал утром. Не получалось! Он всё - таки что-то накарябал, сдал работу и одним из первых вылетел из аудитории. День только начинался, но Костя решил поехать домой. Про себя он подумал что это - последствия умственного перенапряжения за последнюю неделю. Сев в свою машину он пошарил по карманам в поисках ключей зажигания. Нашёл и незамедлительно вставил. Мотор зафыркал, разогреваясь на морозе, и через несколько секунд был готов к работе. Костя застыл на месте, уставившись непонимающими глазами на руль. Он не мог ехать... Была небольшая проблема - он не помнил как это делается! Словно зомби Костя вышел из машины и побрёл домой. Даже дверцы не запер. Успокаивая себя, подумал, что прогулка на свежем воздухе ему поможет, парень пошёл по улице.
Через пол часа он был в квартире, совершенно спокойный. Нет! С ним ничего не случилось! Просто волнение перед сессией - с кем не бывает. Глотнув молока, парень завалился на кровать. Проснулся только под вечер, голова была сама не своя, гудела как после попойки. Собираясь прогуляться под звёздами, он долго не мог найти ключи от квартиры. Плюнул и пошёл не заперев дверь. Куда же он их задевал? Он не помнил.
***
Отец приехал к Косте через неделю, как обычно. Долго звонил в дверь - никто не открывал. Тогда он решил воспользоваться собственным ключом. Сына скорее всего не было дома. Лишь только дверь отворилась, намужчину навалился тяжёлый, удушливый смрад. Запах гниения. Теряясь в догадках, мужчина задержал дыхание и вступил в затемнёную комнату - окна были занавешаны. Из дальней комнаты донеслось рычание. "Так, собаку завёл и забыл о ней. Никакого порядка у современной молодёжи, никакой ответственности", - подумал бизнесмен. Рычание стихло. Мужчина неволь напрягся, ожидая чего-то. В три громадных прыжка существо, лишь отдалённо напонавшее человека, преодолело расстояние до своей жертвы. В расширевшихся глазах бизнесмена отразилось искажённое животной злобой лицо и пасть, усеянная острыми зубами. Треск разрываемых связок, тканей и раздробленных костей на несколько минут возобладал в комнате. Наконец всё кончилось. Через мгновения страшное существо принялось поедать своего отца. Медленно, со вкусом...
***
-Я слышал сегодня нового привезли?- поинтересовался практикант-психиатр у главного врача. Они пили кофе в комнате отдыха.
-Очередной больной, но с кровавой историей. Загрыз собственного отца, буквально на куски разорвал, ещё перекусить успел им же... Потом соседку так же. Ужас! К тому времени, когда приехала милиция этот валялся на полу, тупо уставившись в потолок.
-И что, даже сопротивления не оказал?- молодой весь подался вперёд.
-Не-а, такое ощущение, что у него мозги перегорили, словно лампочка. Полная потеря памяти, навыков... Даже простейших. Он уже не личность, не человек.
Молодой так и остался сидеть с открытым ртом. Двумя этажами выше Костя лежал в полутёмной палате, прикрученый к койке ремнями, для страховки. Он смотрел в потолок, и никто не мог бы поручиться, о чём парень думал. Действительно, разве овощи способны думать.

Прошло около недели, с тех пор как я обрёл...скажем так, необычные способности. Недели бесперебойных размышлений по поводу того, стоит ли мне проявлять их открыто, помогать людям, спасать их жизни... Алекс предупредил, что по его теории невероятные способности проявляются лишь в момент стресса, да и вдобавок изнашивают организм. Значит, не рассчитав свои силы, применив их неосмотрительно, можно было запросто отправиться на встречу с создателем.
Итак, как я уже упомянул, я думал. Конечно это не мешало мне жить самой обычной жизнью. Той, что была у меня до странного инцидента с таблетками. Правда, я заметил, что многое всё таки изменилось. Дело было в университетских товарищах. Как-то подругому они стали себя вести... Не все конечно, лишь некоторые. Те, кто вместе со мной побывал в тот день на сдаче крови. Алексей стал ещё более многословным, беспрерывно рассказывал свежие и не очень анекдоты, случаи из своей нелёгкой жизни, о девушках, с которыми старался познакомиться... Строчил словно из пулемёта. Дима ещё больше замкнулся в себе, целыми днями молчал, выслушивая Лёшины тирады и иногда криво ухмылялся, когда слышал очередную пошлую шутку. В качалке ему дали импровизированный "отпуск", так что он появлялся теперь только в трёх местах: дома, на факультете и в офисе археолого-поискового движения "Холмик". А Катя... У неё неожиданно пропали острые приступы убийственной меланхолии, каждый день она смеялась до упаду и вообще радовалась жизни. Я тоже радовался, глядя на неё. Что-то странное происходило, когда я смотрел на неё, какая-то теплота обволакивала сердце, а улыбка её грела душу. Так много хотелось её сказать всякого, но каждый раз, когда я пытался поделиться с ней какой-нибудь мыслью или шуткой, тут же откуда не возьмись налетала Лена и, стиснув меня между двумя большими...руками, говорила, что меня надо побить. Пару раз она попыталась реализовывать это на практике, но каждый раз её мешала Ира, отбиравшая меня у глупо улыбающейся Лены, зажимая под боком, словно любимую плюшевую игрушку. Изо дня в день одно и тоже, изо дня в день...
Всё изменилось в тот момент, когда набирающая в нашей стране популярность фирма "Эмвей" добралась до нашего факультета, до нашего курса. Лене снесло крышу от идеи заработать себе состояние на других людях. Вступать одной в ещё не полностью понятную систему было боязно, а сторонников поддержать её инициативу не находилось. Ира укатила на очередные соревнования по гребле, Оля назвала это предприятие "Лохотроном", Лёша и так был богат, Дима слишком молчалив. Катя посмеялась над самой идеей, узнав, что ген.деректором Нижегородского офиса фирмы зовут Л.Ю. Бахтин. Оставался один я. Но мне, в силу огромной лени и врождённой пассивности не хотелось заниматься ничем подобным. После долгих уговоров согласился зайти с Леной в офис по дороге к себе домой, я жил через остановку. Зачем я согласился?
Пока мы ехали из Университета Лена не умолкала, расписывая все преимущества нового способа быстрого заработка. Чем-то она неумолимо напоминала мне Лешу, хотя сама видеть его не могла. Девушка замолчала лишь когда мы остановились под большой сине-белой вывеской с названием фирмы.
-Пошли быстрее, давай...
-Может быть всё таки как-нибудь сама, а то у меня дел ещё,- попытался выкрутиться я.
-Да какие у тебя дела, Никитос? В комп что ли резаться с утра до ночи. Нет, это неправильно, неправильный образ жизни.Ты знаешь...
-Да знаю! Меня за это надо побить,- вяло закончил я фразу.
-Точно! Смотри, ты ведь умный парень, а мозги свои растрачиваешь на всякую фигню. Надо мыслить шире!- Лена с жаром придвинулась ко мне практически вплотную.
-Как ты?- отодвинулся от неё я.
-Точно!- воскликнула девушка и схватив за меня за руку, провела сквозь двойные стеклянные двери.
Как чертик из табакерки, около нас возник молодой человек в элегантном костюме-тройке с приторно-сладкой улыбкой на физиономии. Мне он почему-то сразу не понравился, а вот Лене как раз наоборот.
-Я предполагаю, вы здесь, что бы коренным образом поменять вашу жизнь? Можете не отвечать, у вас по глазам видно, что это так! И вы пришли как раз по адресу! Для пар у нас сегодня особое предложение - пол цены за ваш личный компьютерный номер и права партнёра нашей фирмы. Милая девушка, как зовут вашего молодого человека?- выпалил он. Я сконфузился и покраснел, медленно отступая к выходу. Лена вцепилась в мою руку, словно её залили бетоном.
-Что б я с ним встречалась? Да у меня ж валидола с корвалолом не хватит, вы что! Это ж Никотос наш!
Молодой человек ничуть не смутился такого пространного ответа, всё ещё продолжая улыбаться. Словно восковая маска, его лицо сохраняло своё рабочее положение. Словно и неживой совсем. Как-то всё это было странно... Пока я, копаясь в своих мыслях, ушёл в астрал, Лена что-то живо обсудила с консультантом и потащила меня к среднего размера очереди.
-Эй, ты где там? Короче, я обо всём договорилась, вступим вместе и начнём деньгу зашибать...,- Лена снова завела свою бесперебойную тираду.
-Слушай, Лен, без меня давай. Я на такие предприятия не подписываюсь, слишком мало гарантий...,- договорить мне она конечно не дала.
-Да ты сдурел что ли, Никит? Деньги тебе не нужны? Совсем все мозги проиграл в комп свой? Дело же стоящее, поработал немного, а через три-четыре годика купаться в деньгах будем!
-Я не люблю купаться.
-А я люблю! И вообще, это не правильный взгляд на жизнь!- Лена в своём амплуа.
Хотелось сказать что-нибудь веское, даже грубое, но я сдержался. Последнее время Лена всё чаще выводила меня из себя и не было никакой возможности отвязаться от неё. Отовсюду слышалось роковое:"Никитоска!". Тогда я решил все же послать её к чёрту!
-Лена, иди...,- закончить мне не дали. Стеклянные двери открылись с пинка, доводчик жалобно застонал. Один за другим в холл зашли трое людей. В чёрных вязанных масках. С пистолетами.
-Всем на пол, сволочи, это ограбление!- заорал самый грузный из трёх. Казалось, люди только ждали команды, в долю мгновения весь персонал и посетители офиса растянулись на холодном полу. Я с Леной юркнул в кабинку заполнения бланков и актов регистрации, в общем-то тесную для двух человек.
-Это они чего?- выдохнула девушка.
-Тише, услышат же...,- но Лене было наплевать. Словесный поток прорвал в ней все хлипкие плотину и грозил выдать на ше местоположение. Пришлось зажать ей рот. Лена протестующе задвигала руками. Как же трудно её было угомонить!
-Ты понимаешь, что они нас убьют!- прошипел я. Это подействовало на неё отрезвляюще. Лена поникла и забилась в тесный угол. За тонкой занавеской, отделявшей на с от холла слышалась ругань грабителей.
-Последний мешок бери и валим!- заорал один из них.
"Оставить всё как есть?"- возникла в голове шальная мысль. Страх и стыд боролись в этот миг в моей душе. Я обладал, какой-никакой, но всё же суперсилой и прятался в кабинке с дрожащей от страха девушкой! Да что же это со мной такое? К чёрту предупреждения Алекса! Сильный должен защищать слабых, нести за них ответственность. А иначе в чём смысл жизни, как не в служении идеалам добра? Для себя я ответил на это вопрос! Сняв с Лены широкий разноцветный шарф я повязал его вокруг нижней половины лица, до носа. Получилась импровизированная маска! Я отодвинул занавеску.
-Ты куда?- прошипела Лена, едва глотая слёзы.
-За помощью!- сказал я и шагнул в холл.
Грабители уже заканчивали с погрузкой мешков с деньгами. А "Эмвей" неплохо подкопил за такое непродолжительное время!
-Быстрей, мать твою! Сейчас мусора появятся!- торополись они.
-Остановитесь!- как можно громче произнёс я, не скрыв, однако, легко угадываемую дрожь в голосе. Похитители на миг замешкались. У них за спинами стоял тощий парень в тёмной куртке и перевязанным вокруг лица шарфом. В другой ситуации они бы умерли со смеху.
-Кончай его!- кинул остальным толстяк. Упрашивать их не требовалось. Девяти миллиметровые пистолеты затявкали практически в унисон. Я закрыл глаза лишь на миг. Мигнул. Стресс сделал своё дело. Две пули застыли в электромагнитном щите, соткавшимся из воздуха прямо передо мной. В первые секунды стрелявшие ничего не поняли. Они увидели, что их цель всё ещё стоит, а значит сделали закономерное - выстрелили ещё. На этот раз двумя пулями всё не ограничилось. В полёт отправилось содержимое обеих обойм. Щит не подвёл, сдержав все пули до единой. Только неприятно кололо в висках в тот момент, когда пуля застревала в поле, быстро разболелась голова. Я выдохнул застоявшийся в лёгких воздух, поле пропала, пули звякнули о каменые плитки пола. Стрелявшие замерли с расширенными от удивления глазами. Нужно было действовать! Напрягшись, я поднял в воздух металлический контейнер-мусорницу. Получилось легче, чем я предполагал. Протянув руку в другую сторону, поднял второй контейнер.
-У дык, ые,- вырвалось у одного из грабителей. Тяжёлые мусорницы полетели в них. Одного прибило к стене, он тут же потерял сознание. Второго злоумышленника треснуло по голове - он растянулся на входе. Толстый не стал дожидаться подельников и кинул на улицу, к машине. Швырнуть что-нибудь в него я уже не успевал. Переступая через поверженных грабителей я вылетел на улицу. Прямо перед моим носом машина дала газ и, завизжав, сорвалась с место. Я ещё раз сосредоточился и... поймал машину. Именно после второго трюка я понял, как управляться с магнитным полем, нужно было лишь думать о том, как ты что-то берешь своей рукой, или закрываешься ей от чего-либо. Удивительное ощущение! Толстый всё давил педаль газа, в надежде уйти. Я попробовал поднять машину в воздух... По голове как будто ударили дубиной, не удержавшись на ногах, я свалился на одно колено, перед глазами плясали круги. Моё поле отпустило машину, толстый не ожидал такой резкой смены обстоятельств - круто вывирнул руль. Автомобиль занесло, и он, вволю накувыркавшись, врезался в какую-то машину на проезжей части.
Я с трудом поднялся и глянул в разбитый дверной проём. Люди, опасливо оглядываясь, поднимались с пола. Некоторые видели всю сцены схватки с начала и до конца. Именно они и начали аплодировать первыми. К ним подключились и остальные. Не скрою, это было приятно, но больше всего меня волновало другое. В отдалении слышались милицейские сирены, а со служителями закона мне разговаривать не хотелось. Превозмогая дурноту я кинулся во дворы ближайших домов под аккомпанимент радостных возгласов и хлопков.
Я бежал и думал:" Я поступил правильно! А Алекс ошибался. Людям нужно помогать, когда у тебя такие способности! Служить на благо общества, на благо России!" В одном Саша был прав - жутко хотелось есть!
С этого момента я чётко решил стать супергероем в полном смысле этого слова. И даже сшил себе костюм, но это уже совсем другая история...

-Мам, я пошёл гулять! Никит, запри за мной?- Антон как всегда торопился - хотел успеть на футбольное поле одним из первых. Ни слова не сказав, Никита встал и пошёл к тамбурной двери. "Странно, а я думал опять будет ворчать, требуя, что бы я сам закрывал за собой",- подумал мальчуган шестнадцати лет. Во многом похожий на своего брата (за исключением характера и привычек), стройного телосложения, с ежиком жёстких, светлорусых волос, он мечтал стать профессиональным футболистом. Увлечение игрой пришло довольно поздно, но зацепило так крепко, что Антон и думать не хотел ни о чём, кроме футбола.
Антон вышел в тамбур, нажав на кнопку вызвал лифт. Дверь за ним щёлкнула замком два раза, стихли удаляющиеся шаги Никиты. "И всё-таки что-то с ним не так. Какой-то он стал молчаливый, замкнутый... Наверное всё из-за этого чёртового Алекса, длинноволосого уродца. Вечно ему что-нибудь втюхивает, а Никита верит. Он всегда верит... А может просто влюбился?- размышляя, паренёк дошёл до маленького футбольного поля около своей школы. Неплохое место для игры, правда под ногами был насыпан песок, а не сочный зелёный газон. Со всех уголков района подтягивались мальчишки с футбольной искрой в душе. Среди них уже выделялись свои, локальные "звёзды", к котрым Антон себя на полных правах причислял. В этот раз их набралось не так много - всего шестеро. Принялись играть три на три. С игровыми ролями сразу стало всё ясно - Антон на острие атаки, ему помогал второй игрок и вратарь-гоняла. Хлипкая защита противников тут же была взломана, мячи влетали в ворота один за другим. Большинство принадлежало авторству Антона. Паренёк упивался игрой, носясь по полю, поминутно применяя всевозможные финты и уловки.
После очередного мощного удара мяч срекошетил от ворот и приземлился почти у самой кромки тротуара. Начали выяснять, кто побежит за мячом. Тут довольная улыбка Антона погасла - вырулив из подворотни к мячу направлялась группа местной шпаны. Отморозки - это было ясно с полувзгяда! Восемь здоровых лбов девятнадцати - двадцати лет с символикой какой-то банды на куртках подошли к мячику. Здоровый верзила подобрал мяч, взвесил в руке и шепнул что-то дружкам - те заржали. Вся компания развернулась и пошла по своим делам. Вместе с мячом. Теперь с их мячом. Наглые ухмылки говорили, что они не первый раз брали чужое и им за это ничего не было!
-Эй! Мячик верните! Это не ваш...,- закричал им вслед вратарь - владелец злополучного шара. У Антона руки непроизвольно сжались в кулаки от подобной наглости и несправедливости. Один из отморозков, не оборачиваясь, показал игрокам средний палец.
-Уроды!- что есть мочи выкрикнул вратарь. Верзила резко развернулся и пошёл к ним. Вся компания потянулась за вожаком. Тупой бычий взгляд отморозка не сулил ничего хорошего. Футболисты невольно подались назад.
-Кто из вас, сосунков, это скзал?А?
Молчание. Молодые мозги напряжённо работали, придумывая как бы быстрее и незаметнее скрыться. Ситуация накалялась...
-Так, значит молчим.,- протянул верзила и подошёл к ближайшему пареньку с цифрой двенадцать на футболке.
-Я урод?- задал вопрос отморозок. У "сына улиц" явно были проблемы с психикой или он сидел на какой-то дури. Бледное прыщавое лицо с фиолетовыми синеками под глазами, кривые зубы и сальные волосы - полный комплект. Мальчик, к которому адресовали вопрос, встал в ступор и уставился на отморозка, не в силах выдавит ни слова. Хотя в двух шагах от поля проходила дорога, снующие туда-сюда пешеходы не рисковали вмешиваться в то действо, что только начало разворачиваться на футбольном поле.
-Я урод?- повторил отморозок настойчивее и опустил тяжёлую ладонь с обломками ногтей парнишке на плечо. Тот охнул и энергично помотал головой в отрицательном жесте. Громила показал на мальчишку пальцем.
-Скажи: "Я урод!"- громила улыбнулся своему остроумию.
-Я урод!- старательно повторил паренёк. Верзила резко развернул его и дал пинка, велеа проваливать. Мальчик кинулся через дворы сломя голову. Примерно тоже самое, только в разных вариациях произошло и с четырьмя другими игроками. Каждый признал себя каким-нибудь ругательством и благополучно отправлялся в путь с благословления ноги. Оставался только Антон. Он приготовился к худшему, так как не привык извеняться перед всякими уродами. Нужно было найти способ бежать...
-Ну, малой, ты последний. Скажи мне, кто я?
-Грязная сволочь, которая прикрывается дружками, ворующая мячики...,- закончить Антон не смог. Грязный кулак свалил его на песок. Боли он не почувствовал, только прилив сил, адреналин забурлил в крови. Всё вокруг словно стало чуть медленнее. Уши заложило ватой. Верзила ругался всем тем скудным запасом, что располагал, вынимая из кармана выкидной нож. Адреналин резко отхлынул, сердце предательски ёкнуло, сжавшись глубоко в груди. Антон поднялся. Его окружали дружки верзилы, которым тоже стало старшно. Ситуация выходила из-под контороля. Верзила махал ножом на уровне груди, захлёбываясь слюной. Его приятель попробывал отговорить сумасшедшего, отобрать оружие. Верзила резко рванул руку, пытаясь освободиться от цепкой хватки дружка. Рука резко пошла вперёд, наткнулась на что-то мягкое, вернулась обратно. Антон медленно осел на песок, бледнея с каждой секундой. Окружавшие его люди посмотрели вниз. Кто-то из них позвал паренька. Тот не ответил. Они бросились бежать. Окровавленный нож с налипшими к лезвию кристалликами песка лежам рядом с тело. Антон успел подумать о том, что так и не стал профессиональным футболистом...
***
Никита приехал в Городскую Детскую больницу №1 в машине скорой помощи вместе с братом. Мама держала Антона за холодную руку и тихо плакала. Другу руку сжимал напряжённый отец. Раненного поместили под капельницу и вколов ему нужные лекарства стали готовить к переливанию крови. Плазмы нужной группы в холодильнике больницы не оказалось, предложила два варианта: подождать несколько часов или взять в качестве догнора одного из родственников. Все единогласно выбрали второе. Кровь нужной группы оказалась только у Никиты. Он без колебаний лёг под иглу и успокоился лишь когда так необходимая его брату кровь не пошла по пластиковым трубкам. На бледное лицо Антона стал понемногу возвращаться румянец. После процедуры его положили в отдельную палату, родители остались на ночь, а Никиту отправили домой.
***
Никита шёл, качаясь от слабости, по дороге, ведущей к дому. Было уже далеко за полночь. В душе клокотала ярость и желание в прямом смысле размазать кого-нибудь по стенке. Нет, не кого-нибудь, а эту дрянь, что тронула его брата. Он не любил телячьи нежности и, зачастую, был скуп на признания братской любви, но Антон был для него самым дорогим человеком. И тем, кто его тронул, прощения не было. Опьянённый своей яростью, Никита свернул у самого дома и побрёл к школе, на поле. Почему-то он вспомнил, что преступники всегда возвращаются на место преступления. Вокруг было тихо. Люди в окрестных домах уже давно спали, а холодный осенний ветер гулял по улицам, чувтвуя абсолютным хозяином. Никита даже не смотрел по сторонам, а просто шёл по прямой к своей цели. Когда он проходил мимо детской площадки в двадцати шагах от поля его окликнули. Сначала он не придал этому никакого значения. Но потом вслушался и остановился. Пьяный голос орал ему что-то.
-Эй, пацан, закурить не найдётся?
Никита промолчал и не двинулся с места. Видимо пьяный вместе с компанией собутыльников принял свист ветра за ответ, потому как следующая его фраза была традиционной для такой ситуации.
-А если найдём?
Никита развернулся и пошёл к ним. Пьянствующих было четверо и кому-то они показались бы очень знакомыми. Ярость уступила место другим чувствам, он спокойно поднял руки в указующих жестах и началось. Тощий паренёк, смеющийся сам себе, сидел на вырезанной из дерева лошади-качалке, вкопанной в землю. Дикий крик вырвался из него, когда лошадь со скрипом вылезла из земли, зависла на мгновение, а потом улетела в небеса. Неудачливый наездник выкрикнул что-то и пропал. Незримые руки подняли ещё двоих и отправили на ближайшую берёзу. Они не успели схватиться за ветви и камнем рухнули вниз. Может они и расшиблись, Никите стало откровенно всё равно. Ощущение могущества опьяняло. Последний из компании попытался убежать. Никита представил себе руку и схватил его за ногу. Верзила повис в воздухе, комично махая руками. Его тело плавало вверх - вниз, Никита ускорял тем, пока отморозок не расстался с завтраком, обедом и ужином. Весь грязный, дико верещя, он просил пощадить его.
-Пожалуйста! А! Пожалуйста, у меня семья, брат маленький...
Ярость вырвалась неожиданно, Никита потерял всякий контороль. Две громадные ладони в сознании принялись медленно сжимать несчастного. Сильнее. Сильнее. Ещё сильнее. Он зарыдал из последних сил. Никита заставил себя остановиться. Ладони пропали - мужчина грохнулся на жёсткую землю. Живо вскочив, он побежал из последних сил. Пару раз упал, а потом скрылся за поворотом. Никита быстро терял силы и, чуть не падая, сел на разноцветную лавку. Слишком много сил он потратил. Хорошо хоть не сделал ничего непоправимого. Одинокий человеческий силуэт завалился на бок, сполз с лавки и отключился.
***
-Такой молодой, а уже пьяница! Эх, молодёжь! Вот мы в ваши годы коммунизм строили!- ругалась бабка-дворник, прохаживаясь метлой по тротуарам, выметая опавшие за ночь листья. Поёжившись от холода, Никита встал из-под лавки. Нужно было возвращаться.
-Ах, сволочи такие, даже коня игрушечного унесли! Что в мире-то делается, всё разворовали!- бабка начала с ещё большим пылом ругать нынешнюю власть. Никита побрёл домой. Очень хотелось есть и принять душ. Дома его ждал сюрприз.
***
Никита попытался открыть дверь своим ключом. Не получилось - дома кто-то был. Он постучал. Дверь открылась - на пороге стоял улыбающийся Антон. Он весело улыбался.
-Как?- выдохнул Никита.
-И сам не знаю, тихо, родителей разбудишь! Пошли в комнату!- Антон обнял брата. Никита не сводил с него ошарашенного взгляда. Они зашли в свою комнату.
-Представляешь, всё зажило за один день, даже следов не осталось! У врачей глаза на лоб полезли, когда увидели.
-Представляю...,- задумчиво промычал Никита. Он вспоминал слова Алекса. Ускоренная регенерация и всё такое... Но откуда у его брата... Мысль пронзила молнией - кровь! Переливание дало Антону его свойства, значит дало и способности.
-Э, Антош, попробуй сдвинуть вон тот карандаш,- Никита указал на письменный прибор на столе. Антон посмотрел на брата скептически, потом подошёл и поднял карандаш.
-Не, не так! Ты мысленно попробуй...,- проговорил Никита. Антон посмотрел на него непонимающе. Потом положил карандаш и взял из под стола футбольный мячик.
-Никит, хватит чушь пороть, ты где ночью-то был? И, вообще, не мешало бы тебе помыться,- Антон принялся чеканить.
Раз, два... на третий удар мячик влетел в потолок с такой силой, что на ковёр посыпалась побелка. Круглый отпечаток так и остался наверху, рядом с люстрой.
-Это чего?- Антон даже подскочил от неожиданности.
-Сейчас объясню...,- вздохнул Никита.
Через пол часа беседы Антон узнал теорию Алекса о альфа и бета состояниях и был, как говориться, в курсе дела.
-Так что теперь ты тоже супергерой,- закончил Никита.
-Чур имя я сам себе придумаю! Э..., скажем, Футбольный...,- задумался Антон.
-Мальчик,- закончил старший за него.
-Фе, глупое имя,- заскандалил Антон.
-А мне нравится!- парировал Никита.
-Ну, ладно! А у нас костюмы будут?
Никита слушал бесконечные вопросы Антона и думал о своём. О том, что теперь он не один, о том, что вдвоём, как ни крути, легче!

Экскаватор жадно вгрызался ковшом в землю, отбойные молотки трещали, словно заведённый пулемёт, то и дело кто-нибудь матюгался - обустройство города докатилось до центральных улиц. Вернее одной - Большой Покровской, главной пешеходно - прогулочной жилке перспективного города на одной очень известной реке. Дима терпеть не мог суеты и шума, но скрепя зубами каждый день проходил мимо идущих полным ходом ремонтных работ. На факультете поговаривали, что мэру несладко пришлось на ковре у вышестоящих начальников, вызывали в Москву, даже вроде как грозили. Громоздкая бюрократическая система встрепенулась, пошевелила своими, уже начавшими отрафироваться, органами и выдала денег в местный бюджет. От суммы осталась примерно треть после многочисленных проверок у крупнокалиберных чиновников местного госаппарата, вот она-то и пошла на дело. Рабочие сняли тонкий слой асфальта от площади Минина до театра Драмы и принялись закреплять достигнутый успех, роя вглубь, предстояло поменять трубы отопления и теплоснабжения у исторических зданий и окрестных домов.
Но благими намерениями, как известно, выстлана дорога в ад. Процесс заглох, не успев толком раскрутиться. Вскрытая дорога стояла перекрытой, активные ремонтные работы были приостановлены в связи с перебоями в финансировании, короче процес не шёл. Каждый день рабочие лениво слонялись по стройплощадке, брались за инструменты, бурили для вида, потом продували в карты свою месячную зарплату, пили после рабочего дня, опохмелялись на следующее рабочее утро. Диму всё это страшно раздражало. Он не гнушался работы, привык доводить дело до конца, какие бы трудности не возникали у него на пути. Но в этот день он шёл на занятия, словно под колпаком, внешние раздражители, казалось, просто исчесли, испарились, словно и не существовало никогда дороги, рабочих и их отбойный молотков. Перед глазами в который раз возникала падающая на него штанга, лицо тренера и пацанов, что его окружали, комментарий татарина. Что же с ним стало не так? А может быть он уже умер, и это всё ему кажется. Дима верил в Бога, он посмотрел на небо, задавая Создателю немой вопрос. Небо осталось глухо к его мольбам, он отправился дальше. Молодой человек вошёл в кабинет, совершенно не ожидая кого-нибудь застать, привычка приходить за пол часа это гарантировала. Вопреки всему его уже ждали. Алексей сидел на задней парте и болтал по мобильнику. Дмитрий ещё не понял, везёт ему сегодня или нет, но растолковал увиденное как добрый знак, значит его не будут трогать, оставят наедине со своими мыслями. Дима коротко махнул рукой и сел на первую парту. Обычно они сидели там вместе с Никитой, другие наотрез отказывались присоединиться под различными предлогами, но Дима знал, что его все сторонятся, особенно девушки. Лёша заметил одногруппника и на удивление быстро свернул разговор. Оставив рюкзак на последней парте, он подсел к Дмитрию.
-Привет, е-моё! Чёго-то хреново выглядишь...
-Умираю, наверное,- мрачно пошутил Дима.
-Чё? Правда что ли? Или ты опять шутишь? Диман, хорошь прикалываться, разговор есть,- в этот раз Лёша не поддался на провокацию.
-Ну,-промычал Диман.
-Прикинь, я пятнадцать минут назад говорил с первокурсницами, ты знаешь, это что-то, в общем у них там всё есть! И тут и там,- Лёша наглядно продемонстрировал преимущества первого курса.- Кажись, я им понравился! Я чего хотел спросить-то, пойдём на двойное свидание?
Дима даже бровью не повёл. Подобные приглашения поступали от Алексея не в первый раз, но Дима взял себе за правило отвечать отказом. Ему хватало того, что показывали по ночам по специальным каналам.
-Нет, не могу.
-Диман, да ты что? Такое упустишь! Вечно что ли будешь в "Холмике" копать? А девушку тоже себе откопаешь?- Лёша не унимался. Дима промолчал. Алексей решил сменить тактику.
-Я тебя с рыженькой познакомлю, хочешь?
-Хочу,- глухо произнёс парень и вздохнул. Рыжие девушки были объектом его тайных желаний начиная со старших классов школы.
-Ладно, нужно ещё Никите предложить, вдруг тоже захочет,- Лёша начал строить планы.
-Не захочет. Он как влюбится, по одной по году убивается, вместо того что бы...
-Пригласить её в кино, ресторан там, кафе на худой конец!- закончил за него Лёша.
Дверь аудитории скрипнула, впустив в комнату бледного Никиту. Дима пристально наблюдал за ним всю последнюю неделю и пришёл к выводу, что с Сергеечем что-то творилось. Казалось, он ещё больше похудел, осунулся, стал менее разговорчив. Дима подозревал очередную любовь, причём не беспочвенно. Слишком часто Никита предлагал ему пересесть к Кате, слишком часто звонил ей по телефону, слишком... ещё до чёрта слишком часто! Они пожали друг другу руки и Лёша не стал тянуть.
-Никит, пойдём с нами на свидание!- в ответ парень взглянул на них круглыми как блюдо глазами.
-Ребят, вы мне нравитесь, но не настолько.
-Да не с нами! С девушкой с первого курса, красивой какой-нибудь...
-С рыжей,- брякнул Дима.
-Нет, спасибо. Я как-нибудь сам,- ответил Никита и, достав очередную книжку, углубился в чтение.
-С ним всё ясно, вдвоём пойдём!- Лёша пошёл на свое место. До начала пары оставались считанные минуты...

Героями не рождаются...
Часть первая.


Жизнь она бывает разная.
Иногда нормальная, иногда заразная.

Посвящается всем, кому надо…

Пролог.
- Не толпимся в коридоре, проходим, - медсестра попыталась перекричать царящий вокруг гул. К группе молодых людей, раздевающихся у входа, подлетели две девушки-активистки и приветливо заулыбались. На их чёрных футболках ярко красные буквы гласили: "Сдай - и учись спокойно!"
- Вы у нас первый раз?- спросила миловидная блондинка. На ней футболка смотрелась лучше, чем на соседке.
- Да, блин! Е-моё!- Лёша потерял равновесие, натягивая бахилы на левую ногу, и свалился на грязный пол. Стоящий рядом Дмитрий ухмыльнулся. Никита помог другу подняться.
- Салага!- сквозь зубы процедил Дима и за пару секунд, без каких-либо проблем, оказался обут в синие мешки.
- Слушай, ты на этом собаку съел, а он в первый раз пришёл. Дим, поддержал бы новичка,- заметил Никита с укоризной.
- А когда я в первый раз пришёл, меня никто не поддерживал,- парировал Дима. Никита смолчал.
Девушки, решившие составить компанию троице парней, о чём-то переговаривались в уголке. Лёша с Димой отправились занимать очередь на сдачу крови. Никита остался дожидаться дам. Те не заставили себя долго ждать. Катя, Лена, Ира, Надя и даже Оля, решили отдать свой долг обществу - сдать кровь на благо больных детей.
- Ты чего стоишь? С ними не пошёл? Испугался?- с улыбкой спросила Лена.
- Вас дожидаюсь. Надо же проводить и всё такое..., -Никита был в своём репертуаре.
- Никитос, тебя надо побить, это точно. Ты когда-нибудь изменишь своё поведение?- Лена в шутку ткнула парня в плечо. На лице Никиты появилась притворная гримаса боли. Со страдальческим видом он пошёл в соседний зал. Катя задорно улыбнулась, наблюдая эту привычную картину.
Тесной колонной они вошли в просторный спортивный зал, временно переданный университетом на нужды здравоохранения. Очередь на сдачу крови ветвилась по всему периметру помещения и заканчивалась аккурат около двойных дверей входа. Люди разных возрастов сновали от столика к столику, следуя чётко предписанной врачами схеме. Во избежания путаницы тут же крутились девушки в чёрных футболках, готовые разъяснить запутавшимся особенности маршрута.
Девушки последовали за Никитой к ближайшему столу, за которым уже сидел Дмитрий и увлечённо заполнял необходимые формуляры проверки. Рядом ошивался Лёша и безуспешно кадрил стоящую неподалёку миниатюрную брюнетку, рассказывая ей о своих многочисленных увлечениях. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем вся компания не зарегистрировалась и не пошла, пить чай, набираться сил перед предстоящей сдачей столь ценной донорской крови. Впрочем, Никите не повезло, когда до вожделенной чашки остались секунды, некий субъект нагло схватил его за плечо, и прежде чем остальные успели среагировать утащил в сторону.
- Боже мой, что ж это вы здесь, уважаемый, забыли?
Собственно субъектом оказался Александр ( или, как он предпочитал, чтобы его звали: Алекс ), бывший одноклассник Никиты. Причем Алекс отличался несколькими вещами, при общении он обожал влезать людям в душу, учить их жизни (что, надо признать, ему удавалось), и издеваться над всем Высоким и Красивым (это ему удавалось вдвойне!). Добавьте подавляющую энергетику, умение уболтать кого угодно и кафедру психологии ( что по мнению Никиты было явным перебором).
- В отличии от ВАС, уважаемый, я здесь чтобы помочь людям!
Никита сбросил чужую руку с плеча и гордо вскинул голову.
- Угу, или покрасоваться перед девушками? - Алекс с интересом посмотрел на искомые объекты, и прежде чем поперхнувшийся культуролог успел достойно ответить, с вздохом продолжил - "Хотя я почему-то уверен, что это девушки притащили тебя сюда, кстати, которая из них твоя пассия?".
Никита решил тактично промолчать.
- Ясно, - тут его кто-то окликнул. - Давай помогай людям, потом как-нибудь созвонимся. Исчез Алекс так же внезапно, как и появился, Никите осталось лишь вернуться к остальным. Дабы успокоить энергию Ци, и выпить, наконец, этот чай.
Рассевшись за столом, все ждали своей очереди, когда их отвлекли.
Подошедшая медсестра в выцветшем, давно не стираном халате раздала всем какие-то таблетки несъедобного, ядовито-зелёного цвета.
- А это зачем?- Алексей задержал уходящую медсестру вопросом.
- Витамины! Ешь, давай!
Дима проглотил свою таблетку совершенно спокойно, ему было не привыкать. Никита пожал плечами и тоже проглотил зелёную капсулу. На вкус оказалось не очень. Его примеру последовали и остальные.
Вся процедура сдачи крови не заняла и часа. Бледные, но довольные культурологи и музеологи дотащились до остановки и разошлись по домам. Неделя обещала быть непростой, но вот насколько?
***
Молодой врач что-то писал в огромной, похожей на альбом тетради. Писал внимательно. В это время в каморку вошла медсестра в выцветшем халате и принялась заваривать чай.
- Анна Ивановна, вы уже закончили?
- Ну да.
- Все?- врач даже привстал от нетерпения.
- Да, раздала уже всё. Как вы и сказали, это же кроветин был? Новый какой-то, правда. Цвета необычного...
- Это хорошо.
Доктор расслабленно откинулся на спинку стула:
- Это очень хорошо...

Глава 1.
Пробуждение.
Начнем?

Катя сидела на последней в этот день паре и отчаянно пыталась не заснуть. Выходило не очень. Глаза то и дело норовили закрыться, темнота периодически накатывала, застилая разум покрывалом. Усталые веки не желали размыкаться. Волевым усилием Катя подобралась и прислонилась спиной к шершавой стене грязно-розового цвета.
Девушка окинула сонную аудиторию усталым взглядом. Многие не стесняясь, открыто спали на партах, используя рюкзаки в качестве подушек. Лектор - невысокая стройная женщина в очках, бубня себя под нос, словно буддийский монах, читала лекцию на автомате, уставившись пустыми глазами в одну ей известную точку. Никита, сидя на втором ряду, склонился над очередным выпуском комиксов. Сидящая рядом Лена лениво тыкала его в тощий бок. Никита не обращал внимания, увлечённый напряженным сюжетом истории о его любимых супергероях. Вдруг он поднял голову, сказал что-то Лене, а потом встретился взглядом с Катей. Та вымученно, из последних сил, улыбнулась. Никита сразу повеселел и улыбнулся в ответ, незаметно для всех подмигнув. "Да ну его!"- подумала Катя и перестала сопротивляться нахлынувшему потоку сновидений. Ей снились детские годы.
Именно тогда, в глубоком детстве, Катя поняла, что такое время. Тогда же, когда познала его несправедливость. Почему-то всё хорошее, приятное и радостное пролетало в мгновение ока, тогда как самые неинтересные события превращались в бесконечную тягомотину. Несправедливо - так показалось тогда Кате. Также ей казалось и сейчас. Вот если бы можно было всё изменить....
Тихий, еле слышный голос Никиты ворвался в тревожный сон и рассеял его.
- Кать, просыпайся! Пара уже закончилась...
- Что? А, да... Ладно,- девушка не сразу сообразила, где находится.
- Слушай, давая тебя до остановки провожу, а то ты бледная какая-то,- на лице паренька читалась искренняя забота.
- Не нать! Сама дошкандыбаю! Ты б лучше свою королеву на выходе перехватил, и ей вот предложил бы...
- Да она же со мной не разговаривает!- удивился Никита.
- А ты попробуй, вдруг чего нить и получится. Ну, пока!- Катя вышла из аудитории, оставив Никиту в лёгком замешательстве.
Подключив к плееру наушники, Катя под любимую музыку пошла в направлении трамвайной остановки. На дорожном переходе толпа людей застыла в ожидании зелёного света светофора. Проносящиеся мимо автомобили образовывали бешеный поток, грозящий смести любого. Но никто даже не попытался остановить девушку с развивающимися русыми волосами. Катя сделала шаг по проезжей части, краем глаза уловив какое-то движение... Повернула голову... На неё, сигналя и визжа покрышками, летел здоровенный джип. Катя застыла от испуга.
Она всегда полагала, что когда тебя сбивает машина, должно быть больно, и очень не хотела проверять это на практике. Но вдруг из глубины сознания пришла мысль, что джип успеет остановиться! Машина двигалась с каждой секундой все медленнее, или нет? Или ей просто так казалось? Девушка оглянулась и тихо ахнула. Джип, люди у перехода, даже птицы в воздухе! Все двигались, но как медленно они это делали! Мир, как будто вспомнил рекламу йогурта и решил немного подождать! А музыка в наушниках превратилась в единый протяжный гул. Ничего не понимая Катя перешла дорогу на автомате, протискиваясь мимо встречающихся машин. Оказавшись на другой стороне, она несколько раз глубоко вдохнула, и немного успокоилась. Постепенно все вокруг пришло в норму, и вот уже опять поток машин мчится по дороге, люди у перехода удивленно оглядываются и протирают глаза. Завороженная произошедшим событием, Катя продолжила свой путь. При обычных обстоятельствах, спокойным шагом до остановки пешком было около пятнадцати минут. Катя управилась за две. По дороге домой она замечала всё новое и новое, всё более удивительное вокруг. Удивительное в себе. Непонятно откуда, но к ней пришла Сила. Силе, которая давала власть над самим временем! Катя понимала, что многое в её непростой жизни теперь изменится.
Войдя в дом, она рухнула в мягкое кресло и мгновенно уснула.
***
Раз - два. Раз - два. Тяжёлая штанга с металлическими кольцами-блинами мерно плавала вверх - вниз. Дима занимался любимым делом. Он качался. Остался ещё десяток раз, что бы норма на тренировку считалась бы выполненной. Дима решил накинуть ещё двадцать приседаний со штангой. Он может, он знал это.
От перенапряжения Дима почувствовал лёгкое головокружение. Он стал донором в чётвёртый раз, и организм, видимо, ещё не восстановился окончательно от перенесённых нагрузок. Дима протяжно вздохнул. До звания почётного донора было как до Луны. По его расчетам нужно ещё лет десять постоянных походов на такие добровольные акции. Присев в последний раз, парень набрал в легкие, сколько смог воздуха и водрузил штангу на держатели. Выдохнул. Потом Дима ослабил охватывающий поясницу пояс и, перекинув его через плечо, бодро направился в раздевалку. На сегодня он позанимался достаточно.
Взрыв смеха заставил его замедлиться, а потом и оглянуться. У стены, на широких деревянных лавках, пристроилась группа соратников по цеху. "Спортсменов" - так называл их тренер. "Качков" - так называли их все остальные. В окружении четырёх человек парень по прозвищу "Татарин" рассматривал свежий выпуск журнала "Пентхауз". Дима подошёл. Как раз принялись рассматривать девушку на развороте.
- Чего, отдыхаем душой?- спросил Дима.
- Да, пока старый хрыч не видит... Баб глядим. Такую хочешь?
Дима посмотрел на обнажённую красавицу.
- Нет, не в моём вкусе,- ответил он. Татарин перевернул страницу. На другой была высокая рыжеволосая девушка в бикини. Две косички задорно повисли в воздухе. Она держала весло. Внимательный бы отметил, что по лицу Дмитрия скользнула чуть заметная улыбка. Возникла и тут же была подавлена.
- Вот это я понимаю, в моём вкусе!- сказал он.
- Да, ну у неё и рейтинги!
- Диман-то у нас ценитель!- многие засмеялись, но беззлобно. Прошелестела следующая страница.
- Смотрите, а эта вроде на дочку тренера похожа...
- Точняк!- все поддержали мысль Татарина. Сходство с оригиналом поражало. Лёгкая, воздушная блондинка с волосами до плеч стояла к зрителю в пол-оборота, в выгодном ракурсе. На лице повисла задорная улыбка. Все, затаив дыхание смотрели на фотографию, вспоминали во всех подробностях оригинал и вздыхали.
- Пацаны, шухер!- вбежавший паренёк, по телосложению больше напоминавший дюжий шкаф, успел вовремя. Тесная компашка мигом рассыпалась. Татарин, не долго думая, засунул журнал в штаны. Все напряглись.
Сначала послышался мат, потом уже вошёл и его источник. Жилистый седой мужик – бессменный тренер качалки уже пятнадцать лет. Каждый из присутствующих тут же нашёл себе по снаряду и занялся делом. Дима не успел среагировать и остался на месте.
- Марьев, чего прохлаждаешься. Иди, приседай! Скоро соревнования...
- Сделал уже, Валерий Степанович.
- Иди, помоги кому-нибудь. Подстрахуй,- тренер указал на предупредившего всех паренька. Тот собрался взять восьмидесят килограмм на вытянутых руках. Дима встал сзади него, помог с нужной стойкой. Рывок и.... Штанга застыла в вытянутых руках. Вдруг дверь качалки распахнулась и вошла она. Дочь тренера в соблазнительно короткой юбке. Мигом, приковав к себе все молодые взгляды, она скрылась так же внезапно. Шепнула что-то отцу и была такова. Парень со штангой мигом забыл обо всём. Какая тут к чёрту концентрация! В нём заиграли гормоны. Он закричал и начал заваливаться назад, на Дмитрия. А тот всё стоял, перед его глазами колыхалась короткая мини-юбка. Вверх - вниз. Вверх - вниз. Пронзительный, нечеловеческий крик тренера, изрядно сдобренный матом, вырвал Диму из грёз. На него падала штанга. Он ничего не успевал сделать.
Кто-то крикнул, тренер рванулся к нему. А Дима застыл, успел только удивиться ....
.... орущий паренёк надрывался у Димы в ногах. На груди, не давая вдохнуть и прижимая к полу, лежала штанга. Через секунду штангу буквально отшвырнули, а побледневший тренер щупал ему грудь, ожидая найти переломанные ребра. Когда Дима, наконец, вздохнул, (боли не было!) и смачно выразил свое отношение к произошедшему событию, все стихли.
Наступившую затем тишину разорвал Татарин.
- Ну, ни хрена себе!- выдохнул он. Дима посмотрел на штангу. Поднял непонимающий взгляд на тренера. Таким бледным он его никогда видел.
***
"Пора!"- решил Алексей, подойдя уже к пятой за вечер девушке. Она заказывала напиток у барной стойки. Лёша ненавязчиво представился и предложил оплатить её заказ. Девушка не возражала и обворожительно улыбнулась. Лёшу аж затрясло! Парню даже показалось, что в её глазах вспыхнул неподдельный интерес. Девушка была чуть ниже его ростом, с гладкими агатовыми волосами до плеч, одета со вкусом и производила самое приятное впечатление. Разве что..., было в ней что-то от столичной недотроги, но Лёша не придал этому большого значения. Вообще такой тип девушек, спокойных брюнеток с красивой улыбкой, нравился Лёше особенно.
Они вместе присели за ближайший свободный столик. Каскады огней пробегали по металлическим стенам дискотеки, заставляя забыться, поверить в иллюзорность происходящего. Девушка молчала и потягивала джин-тоник через тонкую пластиковую соломинку, а Лёша говорил. Он долго, во всех тонкостях, описывал новой знакомой себя, свои достоинства и увлечения, в том числе и музыкой восьмидесятых годов. Спустя двадцать минут девушка не выдержала - начала зевать, а Алексей не умолкал. Лишь изредка, когда переходил на новую тему из своего обширного запаса, ловил себя на мысли, что хотел бы видеть перед собой совершенно другого человека. Другую.... Ту, что недавно, вместе с ним и остальными ходила сдавать кровь. И которую он пригласил сегодня в этот клуб. Ту, что отказала ему.
Лёше нуждался в Оле.
Девушка напротив неожиданно вскочила с места и, защебетав что-то о том, что уже довольно поздно, скрылась в толпе танцпола. Лёша спокойно допил свой коктейль и принялся высматривать шестую кандидатуру. Упорства ему было не занимать.
В горле противно першило. Он терпел это поганое ощущение с самого утра, но после напитка стало совсем невмоготу. Нужно было прополоскать горло. По дороге в туалет он лениво пробегал взглядом по толпе, примечая то тут, то там симпатичных особ. Тут же, сравнивал их со своим идеалом, а потом бесцеремонно отбрасывал. Почему-то ему вспомнилась Катя и то, что их когда-то, ещё в начале первого курса, считали парочкой. Лёша усмехнулся - слишком много чести...
С девушками ему почему-то не везло. Конечно, Оля не сказала ему окончательное "нет", но и "да" она тоже не произнесла. И Лёша нутром чувствовал, что не скажет ещё долго. Но он поклялся себе расколоть этот твёрдый орешек. Он справится! Нужно было спросить совета у матери, та многое знала о делах подобного рода. "Хотя..., на худой конец, можно было бы нанять проститутку. Денег у меня хватит...",- с такими мыслями Лёша зашёл в мужской туалет. Его встретил стройный ряд писсуаров, словно солдат на параде, и потрескавшееся от времени зеркало над умывальником. В унитазе плавало размочаленная записка, призывающая спускать за собой воду. Лёша сделал своё дело, но воду не спустил. Затем, подойдя к умывальнику, принялся полоскать горло тёплой, с привкусом хлорки водой.
Внезапно дверь туалета резко отлетела в сторону – похоже её открыли ногой. Давно не смазанные петли пронзительно взвизгнули. Троица ввалившихся подростков - панков, пьяная и галдящая, устроилась у писсуаров. Лёша сплюнул в раковину. Один из панков повернул голову и, думая, что плюнули в него, ответил тем же. Слюни неприятного, жёлтого цвета заляпали рубашку Алексея. Вся кампания заржала. Парень смолчал. Лёша кое-как стряхнул и промочил водой липкое пятно и повернулся к двери с намерением уйти. Панк оказался быстрее и преградил ему дорогу, осклабив пьяную рожу.
- Далеко собрался?
- Блинуродыявастутвсехсделаю. Дасдохнитеуменяотецдепутат, вассгноятуроды!!!!- Под конец тирады Лёша уже кричал. Глаза панка полезли из орбит, он покраснел и рухнул на пол. Пока двое других не очухались, Лёша поспешил уйти из клуба и через полчаса был дома. Он понял, что каким-то образом вырубил того урода. Перегрузил его словами что ли? Если можно так выразиться.... Но, как и почему? А важно ли это. Лёша попробовал произнести пару фраз – получилось как обычно. Он сел за стол и крепко задумался.
***
Никита устало потянулся, отложив только что дочитанную книгу, на край обеденного стола. В руке заломило - сказывались последствия недавней сдачи крови. "Чёрт возьми,"-подумал он.- Как же здорово, наверное, обладать какими-нибудь удивительными способностями! Летать, кидаться огнём или уметь замораживать предметы... Но почему в нашем мире такое невозможно."
Стрелки часов на кухне перевали за полночь. Никита сидел и раздумывал, чем бы теперь заняться. Начать читать следующую книгу или же попробовать написать что-нибудь от себя? Остановился на втором варианте.
Писать он любил. Возможно, у него ещё не было большого опыта, но это его не смущало. Навык писательства приходил со временем. Никита начал сочинять небольшие рассказы в разных жанрах о своих друзьях, преподавателях в университете и всякого рода других вещах около двух лет назад, как раз накануне поступления в высшее учебное заведение. Бывали у него моменты просвещения, когда пришедшая на ум мысль или сюжет казались гениальными и тут же просились на бумагу. Бывали и такие, когда он по нескольку недель не брал перо в руки вне университетских стен, такие моменты он называл депрессией. Обычно, когда депрессия затягивалась, нужна была хорошая книга, которая дала бы толчок, встряхнула бы мысли и внесла бы желанное разнообразие и тоску по писательству. Как раз такую книгу он дочитал только что.
Тема сверхлюдей, наделённых различными удивительными талантами и способностями, сверхсилой всегда привлекала парня, который вырос на мультсериалах о Супермене и Человеке-Пауке. И каждый раз, когда он заново погружался в удивительный, волнующий мир геройства и самопожертвования, Никита сожалел. Сожалел, что он ими не обладает...
Парень взъерошил волосы, попутно помассировав виски, сосредоточился на замысловатом рисунке поверхности стола на пару секунд, потом склонился над бумагой и начал творить. Тяжелая железная ручка медленно скрипела по шероховатой бумаге - после столь долгого перерыва писать быстро было бы святотатством. Бесконечный водоворот мыслей и сюжетов свился в тугую спираль, медленно превращаясь в стройную нить повествования. Рассказ обещал получиться увлекательным.
Спустя час он отложил ручку и полюбовался на набросок нового рассказа. Глаза потихоньку начали слипаться - творчество дело утомительное, особенно ночью. Отложив свежий рассказ, Никита с хрустом потянулся и …
Ручка, красиво кувыркнувшись, оказалась под холодильником. Мрачно вздохнув, Никита полез доставать ее. Вскоре он рассёк палец о какую-то железяку - щель между полом и дном холодильника была узковата.
-Да иди ж ты СЮДА!- Никита яростно дернулся, вытягивая руку….
И едва не заорал, когда холодильник вдруг мягко воспарил над полом, а ручка скользнула в руку.
Очнулся он через пару минут, сидя на полу возле злосчастного холодильного агрегата. Любимая ручка спокойно лежала на ладони, впрочем, холодильник тоже спокойно стоял на месте!
-"А почему нет?!"- всплыла бешеная мысль. В книге описывались герои нового времени, получившие свои способности в результате воздействия на них инопланетного вируса. Чушь ещё та, но мало ли...
Не думая о том, как же глупо это будет выглядеть со стороны, Никита выпрямил спину, расслабился, а потом поднял руку в указующем жесте. Указал он на подставку для ножей, стоящую на противоположной стороне кухни, на шкафу возле плиты. Из всех способностей Никите очень хотелось уметь перемещать предметы на расстоянии. Вроде это ещё называлось телекинезом. Сфокусировав взгляд на самом большом ноже, Никита попытался вынуть его, он очень этого хотел!
Напрягшись, парень мысленно приказал ножу покинуть деревянный держатель … никакой реакции. Никита выдохнул - всё оказалось бесполезной выдумкой. Плюнув на всякие чудеса, Никита, умылся и отправился спать. С утра он надеялся разобраться поподробнее.

Глава 2.
Утро …
Утро вечера хреновее…

Хотя, надо сказать, что сегодня Никита в этом сильно сомневался. С одной стороны, хорошо, когда ты один дома, и никто не отвлекает от важных мыслей. К тому же на пару только к часу. Вот только очень неприятно думать: “А был ли глюк?”, особенно если голова болит!
Впрочем, Никита не мог позволить себе отвлечься, не выполнив несколько важных дел. Пара домашних поручений и обязательный звонок Кате. С поручениями он закончил быстро, а вот звонок его огорчил.
Катя все еще болела, хотя голос был заметно веселее. Не успел Никита отложить телефон, как тот запищал вызовом.
- Да,- ответил он, не успев посмотреть, кто позвонил.
- Привет Ник, ты сейчас дома?
- Да, но извини, Алекс, через час уйду.
- Ничего, я успел…
Голос Александра стал странно отдаваться во втором ухе.
- Что ты сказал? – Никита прикрыл рукой свободное ухо, и прижал трубку поплотнее.
- Я сказал "успел", если ты не понял. И вообще, какого гхыра ты ко мне спиной стоишь?
Никита дернулся. Алекс был тот еще юморист... Машинально повернулся. Зря! Зря он обернулся! Глядишь, и не так бы все сложилось. Естественно, точнее совсем НЕестественно, Алекс спокойно разлегся на его кровати. Ухмыльнувшись, он прохрипел: ”Не ждали, гады?”, после чего уже нормальным голосом с подозрительной заботой посоветовал:
а) Сохранить семейный бюджет и положить трубку.
б)Подобрать челюсть и медленно выдохнуть.
И только затем, вежливо поздоровался, извинился за своё неподобающее одеяние (зеленые шорты) и выразил надежду лицезреть достойного хозяина в более собранном виде (хотя бы в шортах).
-Ну, челюсть подобрал, и то молодец. Чей-то ты не важно выглядишь? А, голова? Болит, значит есть!
Что значит, откуда взялся? Из дома вестимо. Как? Да просто - телепортировался. Угу, ну давай, давай, пошути, я потом так пошутю, до вечера икать будешь. А я что, не серьезно что-ли. И кстати, ты за собой ничего не замечал? Ага, значит замечал. И что? А холодильник тебе, чем не понравился? Симпатичный и с продуктами, О! Колбаска! Мням! Вы его двигали? Ням! Ха! Ням! Все понятно пошли в комнату, учить тебя буду! Значит так, первое - глюков у тебя не было. Что было? Ты супергероем стать хотел? Молодец! Стал! Ещё раз так же скептично кивнешь, дам в глаз, сразу поверишь. А теперь молчи и слушай, повторять не буду, но учти это всё мои предположения. Помнишь как кровь сдавал, а таблетки зеленые помнишь? Да вот притом! Смотри: некое событие, до которого все OK, а затем резкая смена декораций и опа. Полная кстати. Учти, других версий нет, но твои странности только подтверждают мою теорию. Те веселые зелененькие таблеточки, которые щедро раздавали далеко не всем, надо было только обратить внимание. Ты сколько съел, одну? А я вот три. Как? Каком кверху, медсестры там веселые, числа 3 и 1 путают. Да и народ пугливый…
Ладно, черт с ними, дальше лучше. У тебя сначала чудеса случились, а затем здоровье пошатнулось, по себе знаю. Сейчас уже какой день, десятый кажется? Вечером того дня я как раз знакомую выгуливал. Нет, Аннету я тебе целиком и полностью отставил. Ну вот, гуляем мы по Швейцарии, птички поют, солнышко светит, меня штырит потихоньку. И тут появляются ОНИ, нет, не люди из военкомата. Мысли, чувства, образы – вот только не мои. А всех окружающих меня людей. Сначала весело, потом не очень.
Затем неделю лежишь с температурой под сорок, и никаких тебе подарков. А вот когда встанешь…
Мысль чувствуешь? Всплеск, обязательно связанный с сильными эмоциями. Кураж, испуг, усталость, злость, страх, радость – не важно ЧТО, важно КАК. Далее - инкубационный период, конечно у тебя проще, и дольше в три раза. И, наконец, незаметные изменения в организме заканчиваются. Начинаются ОЧЕНЬ заметные. Увеличивается аппетит, появляется желание погрызть железо, жаль ты не видел, как я песок ел, то еще зрелище, да и на вкус не очень. Сколько продлится? А я почем знаю, пока организм не перестроится. Был homo sapiens, а стал homo nenormalius. Так что учти - телепортация возможна, правда токо к живым объектам. У тебя не знаю, потом увидим.
Да вот еще! Условно есть два уровня деятельности: альфа – нормальное функционирование с минимальными проявлениями “чудес” и бета – соответственно максимальное проявление твоих возможностей, но ресурсов уходит в десять раз больше, организм работает в режиме стресса. И не в смысле: стресс - “просто нагрузки”, а в смысле “критическая ситуация”.
Чтобы перейти на бета-уровень нужно мощное эмоциональное воздействие на психику. Концентрация? Попробуй - поспишь нормально. А так, чем больше сильных эмоций, тем проще, но не полезней. Хе, потому что, после стресса наступает дикая слабость, нарушение баланса в организме и сильное истощение,
Еще, независимо от уровней, похоже что увеличивается физическая прочность, регенерация, чуткость сенсорных систем, а вот сила не очень. То есть восстанавливаешься на порядок быстрее и качественнее.
Дерзай, Никита, интересно будет посмотреть, что у тебя получится. У меня? На альфе эмпатия неплохо идет, телепортация хромает, только к людям удается, зато маскировка отменно. Вот, видишь рука какого цвета? А теперь
, цвета твоих обоев. На бете - полный комплект всяких теле и психо способностей. Слушай я сам во всем не разобрался, а тебе подай на блюдечке. Блин, время много. И последнее, Никита, ничего нет, не было и не будет, никто ничего не должен знать. Я не пробовал прочищать мозги людям, но я и не хочу. Сдерживай эмоции, потом я тебе пару техник для раскачки покажу, но только в безлюдном месте и подальше от города. Понял? Не забывай думать о своих проблемах, а не о там-что-нужно-на-благо-людям! Бывай.
После того как Алекс растворился в воздухе, Никита ещё долго не мог придти в себя. Мысли летали в голове, путались. Кто же он теперь? Герой или отщепенец? Будет служить на благо людям или благоразумно скрывать свои новые таланты, что бы не стать подопытной свинкой в каком-нибудь институте? Ответ могло дать только время...

Глава 3
Полдень…
И понеслась…

Прошло около недели, с тех пор как я обрёл... скажем, так, необычные способности. Недели бесперебойных размышлений по поводу того, стоит ли мне проявлять их открыто, помогать людям, спасать их жизни… ответа не дали... Алекс предупредил, что, во-первых, по его теории эти способности проявляются лишь в момент стресса, и вдобавок изнашивают организм. Значит, не рассчитав свои силы, применив их неосмотрительно, можно было запросто отправиться на встречу с создателем. А во –вторых, “чистка мозгов”- звучит неприятно.
Итак, как я уже упомянул, я думал. В принципе, это не мешало мне жить самой обычной жизнью. Той же, что была у меня и до этого странного инцидента с таблетками. Правда, я заметил, что кое-что, всё-таки изменилось. Мои университетские товарищи. Как-то иначе они стали себя вести... Не все, лишь некоторые. Те, кто вместе со мной побывал в тот день на сдаче крови. Алексей стал ещё более многословным, беспрерывно рассказывал свежие и не очень анекдоты, случаи из своей нелёгкой жизни, о девушках, с которыми старался познакомиться... Строчил словно из пулемёта. Дима ещё больше замкнулся в себе, целыми днями молчал, слушал Лёшины тирады и криво ухмылялся, когда слышал очередную пошлую шутку. В качалке ему дали временный "отпуск", так что он появлялся теперь лишь в трёх местах: дома, на факультете и в офисе археолого-поискового движения "Холмик". А Катя... У неё неожиданно пропали приступы убийственной меланхолии, каждый день она смеялась и вовсю радовалась жизни. Да и я радовался, глядя на неё. Что-то странное происходило, когда я смотрел на её улыбку, будто огнем обжигало сердце, а душа пела. Так много хотелось её сказать всего, но каждый раз, когда я пытался поделиться с ней какой-нибудь мыслью или шуткой, тут же откуда не возьмись налетала Лена и, стиснув меня между двумя большими...руками, говорила, что меня надо побить. Пару раз она попыталась реализовывать это на практике, но каждый раз её мешала Ира, отбиравшая меня у глупо улыбающейся Лены, зажимая под боком, словно любимую плюшевую игрушку. Одно и тоже, изо дня в день...
Всё изменилось в тот момент, когда набирающая в нашей стране популярность фирма "Кей" добралась до нашего факультета. Лене снесло крышу от идеи заработать себе состояние. Вступать одной в ещё не полностью понятную систему было боязно, а сторонников поддержать её инициативу не находилось. Ира укатила на очередные соревнования по гребле, Оля назвала это предприятие "глупостью", Лёша и так был богат, Дима слишком молчалив. Катя посмеялась над самой идеей. Оставался один я. Но мне, в силу огромной лени и врождённой пассивности не хотелось заниматься ничем подобным. После долгих уговоров согласился зайти с Леной в офис по дороге к себе домой - жил через остановку. Зачем я согласился?
Пока мы ехали из Университета Лена не умолкала, расписывая все преимущества нового способа быстрого заработка. Чем-то она неумолимо напоминала мне Лешу, хотя сама видеть его не могла. Девушка замолчала лишь когда мы остановились под большой красной вывеской с названием фирмы.
-Пошли быстрее, давай...
-Может быть всё таки как-нибудь сама, а то у меня дел ещё,- попытался выкрутиться я.
-Да какие у тебя дела, Никитос? В комп, что ли резаться с утра до ночи. Нет, это неправильно, неправильный образ жизни. Ты знаешь...
-Да знаю! Меня за это надо побить,- вяло закончил я фразу.
-Точно! Смотри, ты ведь умный парень, а мозги свои растрачиваешь на всякую фигню. Надо мыслить шире! - Лена с жаром придвинулась ко мне практически вплотную.
-Как ты?- отодвинулся от неё я.
-Точно!- воскликнула девушка и схватив за меня за руку, провела сквозь стеклянные двери.
Как чертик из табакерки, около нас возник молодой человек в элегантном костюме-тройке с приторно-сладкой улыбкой на физиономии. Мне он почему-то сразу не понравился, а вот Лене как раз наоборот. Удивительно.
-Я полагаю, вы здесь, что бы коренным образом поменять вашу жизнь? Можете не отвечать, по вашим глазам видно, что это так! И вы пришли как раз по адресу! Для пар у нас сегодня особое предложение - пол цены за ваш личный номер и особые условия в нашей фирме. Милая девушка, как зовут вашего молодого человека?- выпалил он. Я сконфузился и покраснел, медленно отступая к выходу. Лена вцепилась в мою руку, словно её залили бетоном.
-Что б я с ним встречалась? Да у меня ж валидола с корвалолом не хватит, вы что! Это ж Никитос наш!
Молодой человек ничуть не смутился такого пространного ответа, всё ещё продолжая улыбаться. Словно восковая маска, его лицо застыло в одном положении. Словно и неживой совсем. Как-то всё это было странно... Пока я, копаясь в своих мыслях, ушёл в себя, Лена что-то обсудила с консультантом и потащила меня к очереди.
-Эй, ты где там? Короче, я обо всём договорилась, устроимся вместе и начнём деньгу зашибать...,- Лена снова завела свою песенку.
-Слушай, Лен, без меня давай. Я на такие предприятия не подписываюсь, слишком мало гарантий...,- договорить мне она конечно не дала.
-Да ты сдурел что ли, Никит? Деньги тебе не нужны? Совсем все мозги проиграл в комп свой? Дело же стоящее, поработал немного, и живи потом в свое удовольствие!
-Я не верю.
-А я верю! И вообще, это не правильный взгляд на жизнь!- Лена в своём амплуа.
Хотелось сказать что-нибудь веское, даже грубое, но я сдержался. Последнее время Лена всё чаще выводила меня из себя и не было никакой возможности отвязаться от неё. Отовсюду слышалось роковое: "Никитоска!". Тогда я решил все же послать её к чёрту!
-Лена, иди на ...,- закончить мне не дали. Стеклянные двери открылись с пинка, доводчик жалобно застонал. Один за другим в холл зашли трое людей. В чёрных масках. С пистолетами.
-Всем на пол господа, это ограбление!- заорал самый грузный из трёх. Казалось, люди ждали только команды, в долю мгновения весь персонал и посетители офиса растянулись на мраморном полу. Мы с Леной юркнули в кабинку заполнения бланков и прочей хрени, в общем-то, тесную для двух человек.
-Это… они… кто?- выдохнула девушка.
-Тише, услышат же...,- но Лене было все равно. Эмоции прорвали хлипкую плотину самообладания и грозили выдать наше укрытие. Пришлось зажать ей рот. Лена протестовала, как могла. Как же трудно было ее угомонить!
-Ты понимаешь, что нас могут убить!- прошипел я. Это на нее подействовало. Она сжалась и забилась в тесный угол. За тонкой занавеской, отделявшей на с от холла слышались голоса грабителей.
-Поторапливайся, пора сваливать!- заорал один из них.
"Оставить всё как есть?"- возникла в голове шальная мысль. Страх и стыд боролись в этот миг в моей душе. Я обладал, какой-никакой, но всё же силой и прятался в кабинке с дрожащей от страха девушкой! Да что же это со мной такое? К чёрту предупреждения Алекса! Сильный должен защищать слабых. А иначе в чём смысл жизни, как не в служении идеалам добра? Для себя я ответил на это вопрос! Сняв с Лены широкий разноцветный шарф я повязал его вокруг нижней половины лица, до носа. Получилась пародия на маску. Я отодвинул занавеску.
-Ты куда?- прошипела Лена, глотая слёзы.
-За помощью! - сказал я и шагнул в холл.
Грабители уже заканчивали с погрузкой мешков с деньгами. А "Кей" неплохо скопил за такое непродолжительное время!
-Быстрее, мать твою! Сейчас мусора появятся!
-Остановитесь!- как можно громче произнёс я, не скрыв, однако, легкой дрожи в голосе. Бандиты на миг замешкались. Перед ними стоял тощий парень в тёмной куртке и перевязанным вокруг лица шарфом. В другой ситуации они бы умерли со смеху.
-Косой, продырявь щенку ногу!- кинул толстяк. Повторять не требовалось. Гулко рявкнул пистолет . Я успел дернуться и страстно возжелать появления чего-нибудь стального перед собой. Однако! Пуля дзинькнув срикошетила от воздуха и ушла в потолок. В первые секунды никто ничего не понял. Поэтому одной пулей всё не ограничилось. В полёт отправилось содержимое нескольких обойм. Щит не подвёл, отразив все пули до единой. Только неприятно кололо в висках в тот момент, когда пуля отскакивала, быстро разболелась голова. Я выдохнул застоявшийся в лёгких воздух. Стрелявшие замерли с расширенными от удивления глазами. Нужно было действовать! Напрягшись, я поднял в воздух металлический контейнер-мусорницу. Получилось легче, чем я предполагал. Протянув руку в другую сторону, поднял второй контейнер.
-Ох#$ть,- прошептал один из грабителей. Тяжёлые мусорницы полетели в них. Одного влепило в стену, он тут же вырубился. Второго треснуло по голове - он растянулся на входе. Толстый не стал дожидаться подельников и рванул на улицу. Швырнуть что-нибудь в него я уже не успевал. Переступая через тела поверженных грабителей я вышел на улицу. Прямо передо мной машина дала газу, сорвалась с место. Я ещё раз сосредоточился и... поймал машину. Именно после второго трюка я понял, как управляться с магнитным полем, нужно было лишь думать о том, как ты что-то берешь своей рукой, или закрываешься ей от чего-либо. Удивительное ощущение! Водитель всё давил педаль газа, в надежде уйти. Я попробовал поднять машину в воздух... По голове как будто ударили дубиной, не удержавшись на ногах, я свалился на одно колено, перед глазами плясали круги. Моё поле отпустило машину, толстый не ожидал такой резкой смены обстоятельств - круто вывернул руль. Автомобиль занесло, и он, врезался в бетонный столб.
Я с трудом поднялся и глянул в разбитый дверной проём. Люди не спеш

Ага , таки скучаешь по тем славным дням? а судя по количеству восторженных отзывов рассказы прошли на ура.
Подумать только какой успех!

И самое забавное что есть здесь и мои фрагменты.
Правильно мы это дело забросили уж лучше стихи, твои, с моими дополнениями, выложи не жмись , дай людям приобщиться к могучему и великому

Если я выложу схи без цензуры, то люди могут не понять. Да к тому же ты помнишь, так практически у тебя поток сознания, пусть и смешной) Вот так ведь и знал что в этой теме напишешь, так и знал!

ну а как же я мог ,над твоими рассказами не постебаться, а цензуру нафиг все испортишь, чай не маленькие, да и здесь не детсад

Друзья,а вы не против если я тоже выложу свою литературную работу(она пока ещё не готова а начну писать как раз 1 числа и выложу сразу сюда)?

Ну, если тщеславие требует, то пожалуйста. Лично я предпочитаю держать свои работы при себе.